Книга Дикость, страница 89 – Кейт Хаск

Вот почему он обратил на меня внимания в баре. Он был очень наблюдателен, фотографируя незнакомцев. Он будто пытался передать фотографией их внутренний мир и настроение.

– Это просто так, когда заняться нечем – фотографирую, – брюнет стоял в дверном проёме с двумя бокалами красного вина.

– Хорошо получается, у тебя талант, – я похвалила парня.

– Думаешь?

– Нет, я знаю это, – я встала и взяла свой бокал.

В комнате повисла тишина, мы смотрели друг на друга.

– Включи музыку, – я попросила, забирая его бокал.

– Да, прости, сейчас. Нужно было самому догадаться, вот же идиот, – брюнет ругал себя, повернувшись ко мне спиной, он рылся в столе, пока не нашёл подходящий диск.

В комнате заиграла музыка, я выключила свет, оставив лишь гореть лампу на столе. Такая атмосфера меня не напрягала.

– Тебе всегда нравились женщины постарше?

Мой вопрос застал его врасплох. Он сделал глоток и заметно покраснел.

– Нет, не знаю. Лилиан, а тебе разве не 18?

– Нет.

– Врёшь, а, может, тебе 17? Меня не посадят?

Николас нарочно меня смешил, пытаясь развеять напряжённость. Он отпил ещё и поставил бокал на стол.

– Отдай бокал. Тебе ещё рано пить. Вы только посмотрите на неё, тебе почти удалось меня обмануть, – он взял мой бокал причитая.

Ему удалось рассмешить меня, мои щеки порозовели. Я взяла его за руку и потянула на себя. Уронив парня на постель, я склонилась над ним, успевая снимать туфли.

– А если серьёзно? – я спросила, расставив руки по обе стороны от его головы.

Брюнет напрягся, смущённо положив руки на мои бедра. Его пульс участился, не моргая он пытался найти в себе ответ на вопрос.

– Не знаю. Ты меня чем-то зацепила.

Я вспомнила слова Тома. Он частенько крутил романы с женщинами постарше и оправдывал это тем, что ему в детстве не хватило материнской любви. «Такие женщины будут любить меня до посинения, ничего не требуя взамен», – так говорил мой друг. Неужели и я могла стать такой женщиной?

Я уткнулась лицом в копну тёмных волос, наслаждаясь пьянящим ароматом. Я отстранилась, чтобы поцеловать его. Наши губы встретились в нежном поцелуе. Неопытность его мягких губ сводила меня с ума. Он старался быть нежным и снова, как на сцене, убедить меня в своём профессионализме, но руки вновь дрожали. Он выгибал брови домиком, наблюдая за мной. Николас упёрся локтями в кровать, пытаясь отвечать на мои поцелуи. Его дыхание сбилось. Губы молодого певца казались мне слаще мёда, наконец, он упал на кровать.

– Со мной что-то не так…

Сопротивляясь тяжестью век, он смотрел на меня, будто прося о помощи. Я убрала чёлку с глаз, чтобы лучше разглядеть его. Как же он прекрасен. Бесподобен.

– Тебя никто никогда не обидит, я спасу тебя, – я прошептала ему в губы.

– Лилиан, мне плохо, – шептал певец, я легла ему на грудь, поглаживая бархатистую кожу.

Я дождалась, когда моё снотворное одержал верх, над юным парнем. Я ушла в ванную и стала набирать ванну тёплой водой.

Быстро вернувшись обратно, я стащила Николаса с кровати и потащила в ванную.

– Ты знаешь, как я хотела назвать своего сына? – я вконец потеряла рассудок, но тогда все мои действия казались мне правильными.

Я разговаривала сама с собой, затаскивая спящего парня в ванную.

– Николас! Тогда мне показалось это простым совпадением, но приглядевшись, я поняла, кого ты мне напомнил, – я усадила Николаса в ванную, удивляясь своей силе.

Вода была ему уже по грудь. Устало выдохнув, я села на пол возле его лица и начала приглаживать тёмные волосы. Они были такими мягкими, Николас спал, совсем не предчувствуя беды.

– Если бы мой ребёнок родился, то был бы твоей точной копией. Да, он был бы как ты, вежливый и добрый, – я провела кончиками пальцев вдоль скулы.

Ядовитая смесь Ронни и меня, у нас был бы добрый, великодушный ребёнок, но ему так и не дали родиться. Ещё в нём было что-то от Томаса и Колина. Николас – смесь нас четверых. Возможно, выкидыш был спасением, он не узнал, что такое боль, и никто не успел ему навредить.

Вода набиралась всё больше, а я продолжала разговаривать с Николасом.

– Смерть – твоё спасение, ты не станешь жестоким. Милый, я не позволю тебя испортить, – я шептала, представляя, что разговариваю с сыном.

Я не знала, как убить его, не дав почувствовать боли. Моё снотворное, подмешанное ему в вино лишь усыпили его, но Николас был всё ещё жив. Он дышал, а ресницы трепетали. О боже, как сладко он спал! Я поцеловала его в щеку в последний раз и окунула в воду. Расслабленное тело легко поддавалось мне, секунда и он уже под водой.

– Ты умрёшь во сне, никакой боли, я обещаю, – я опустила руку под воду.

Я держала его за руку, пока не исчезли последние пузыри. Грудь перестала вздыматься, теперь он мёртв.

– Ну, вот и всё. Ты свободен, мой мальчик, никто тебя не обидит, никогда.

Я говорила, а по щекам лились слезы. Я вытащила его наполовину из воды и прижала к груди. Приглаживая мокрые волосы парня, я будто укачивала его и рыдала навзрыд.

– Я люблю тебя, милый Николас… Я должна была так поступить с тобой.

– Я нашёл её! Господи, Лилиан, что ты наделала? – Томас подлетел ко мне.

Следом за ним в комнате появился Ронни, он ринулся вытаскивать Николаса из воды.

– Я спасла его от таких, как ты! – я кричала.

Он вытащил парня из воды и начал делать непрямой массаж сердца. Я возмущалась и пыталась вырваться.

– Ты безумна! – Ронни прорычал, взглянув на меня сердитым взглядом. Он никогда не смотрел на меня так. Даже после самой глупой проделки Томаса Ронни никогда не смотрел на него, как на меня сейчас.

– Не тронь его!

– Что происходит?

В комнате появился кто-то ещё. Я подняла голову и увидела Колина. Он растерянно смотрел то на меня, то на Николаса. Он никак не мог поверить, что я могла совершить подобное. Блондин ринулся помогать другу и они вдвоём пытались вернуть к жизни Николаса.

– Нет! Нет! – я вырвалась из хватки Тома.

Мне это удалось, я накинулась на Ронни с кулаками. Он схватил меня и поволок из ванной.

– Это не он! Ты понимаешь? Это не он! Приди в себя! – он тряс меня, пытаясь вразумить.

– Я забираю её, Ронни. Мы уедем с Лилиан. Смотри, во что ты её превратил! – Колин встал между нами и оттолкнул от меня Ронни.

– А мне что делать? Я не умею делать искусственное дыхание! – донёсся голос Тома из соседней комнаты.

Я упала на пол, не понимая, что творилось. Комната поплыла перед глазами. Колин и Ронни начали драться. Том кричал что-то из ванной. Я прижалась щекой к холодному полу и смотрела в дверной проём. На полу лежал мёртвый парень.