Книга Морская ведьма, страница 31 – Сара Хеннинг

Я разворачиваюсь и направляюсь обратно в сторону замка.

Поначалу я его не вижу, потому что смотрю на окрашенные рассветом в розовый облака. Но потом из тюльпанового сада до меня доносится мягкий гитарный перебор. Снова та песня со дня рождения.

– Ник? – он поворачивает ко мне голову, отводя взгляд от моря. Ник сидит на каменной скамье в тени дерева. Уменьшенная версия его статуи, возвышавшейся неподалеку в саду. Ночная рубашка из муслина смята. Запутанные волосы зачесаны назад рукой.

– Ты пришел сюда с утра, чтобы позволить птицам достать остатки пирога из-за твоих ушей?

– Вообще-то я вчера принял ванну.

– Значит, ты здесь, чтобы поразмышлять над тем, как обставить Икера в беге с камнями.

Ник сгибает руку в локте и щупает свой бицепс.

– Вот мой план, миледи.

Я щипаю друга за руку. Потом мы некоторое время сидим молча. Розовое рассветное небо приобретает оранжевый оттенок с вкраплениями золотого. Эта палитра говорит о том, что скоро небосвод станет привычно голубым и солнце полностью покажется из-за горизонта.

Ник убирает съехавшую на лоб прядь и смотрит на камни под нашими ногами. Он делает глубокий вдох и поднимает на меня глаза. Кажется, я сейчас узнаю ответы на некоторые возникшие у меня этим утром вопросы.

– Эви… – начинает он. Мое сердце обрывается, уловив скорбные нотки в его голосе. О, нет. – Эви, ты правда целовалась с Икером?

Сердце замирает. Я сижу, сжав челюсти. Я даже не знаю, что ответить. Я не готова обсуждать наши с Икером отношения. Во всяком случае не с Ником.

Я смеюсь и толкаю его локтем в ребра в надежде, что смогу отшутиться.

– Самый интересный вопрос: поцеловал ли ты Аннамэтти?

Я ожидаю, что он покраснеет. Скажет «да». Признается. Тогда у Аннамэтти появится шанс остаться – выжить – и заполнить пустоту в наших душах.

Вместо этого он морщит нос, как будто почувствовал неприятный запах.

– Конечно, нет. Может, я и романтик, но уж точно не хам. Я не, не…

– Икер? – мой голос звучит более сердито, чем я рассчитывала. Но внутри у меня какое-то странное ощущение. Горячее, похожее на разочарование – и не только в адрес Ника за явное презрение, с которым он говорит об Икере. Мне стыдно за то, что я себе позволяю с Икером.

Кронпринц сбивчиво что-то объясняет. Я вижу: он не знает, с чего начать. Я редко злюсь на Ника. Еще реже он не может восстановить гармонию с помощью фирменной улыбки и понимающего взгляда – единственных инструментов для разрешения споров, которые позволяет применять привитое его матерью королевское воспитание.

– Я понимаю, что это глупо, – наконец произносит он. – Мне шестнадцать. Мало того, я принц – я должен получать удовольствие. Мама бы никогда не позволила чему-то заведомо неправильному зайти так далеко. Кроме того, у нее есть на меня планы. Просто… Мне нравится Аннамэтти. Но это не… не то.

Друг смотрит на меня. В его взгляде читается что-то еще.

– Не так, как описано в сказках. – Ник глядит на меня. По его выражению я понимаю: ход его мыслей меняется.

– И чтобы он целовал тебя… – Ник качает головой и опускает руки. – Боже, я, должно быть, кажусь тебе полным идиотом…

– Нет, – говорю я, набрав достаточно воздуха, чтобы выдавить из себя это одно слово.

Он тихо смеется.

– Да. Совсем обезумел.

– Скорее запутался. А вот героев тех самых детских сказок о любви точно можно назвать безумными. Особенно принцев, которые запирали девушек в башне, чтобы добиться их сердца, – вот кто ку-ку.

Ник кивает.

– Да, Мэтти – хорошая девушка. Милая и красивая. И мне жаль, что ей придется вернуться в Оденсе, но не думаю, что я смогу полюбить ее настолько, чтобы… чтобы… стать ее сказочным принцем.

Внутри у меня все обрывается. Но Ник лишь говорит о том, что у него на душе. Он не знает: для Аннамэтти нет никакого Оденсе. Нет… ничего. Для него она очередная девушка, которую кронпринцу пытается сосватать мать. Что, если я скажу ему правду? Эви, о чем ты думаешь? Сказать Нику, что она русалка?

Может, он поймет, какая она замечательная, и захочет спасти ее, как пытался спасти Анну. Но тогда все ляжет на его плечи. Чувство вины. Может ли из чувства вины родиться любовь? И настоящая ли это будет любовь? Я не знаю… откуда мне вообще может быть известно, что такое настоящая любовь? Нет, если я скажу другу правду, у Аннамэтти может не остаться шансов завоевать его сердце. Во всем я виновата. Таскаюсь с Икером, а Ник тратит драгоценное время и беспокоится обо мне – вместо того чтобы думать об Аннамэтти. Я должна что-то предпринять.

– Она напоминает мне Анну… – говорю я медленно и осторожно.

– Цвет волос, да, – подтверждает Ник и замолкает. Не та реакция, на которую я рассчитывала.

– И черты лица. И голос, когда она поет.

Ник пожимает плечами и садится ровно.

– Знаешь, в чем отличие? В ее отношении ко мне. Анна бы никогда не призналась себе, что считает меня привлекательным.

– Это совсем не правда! Ты ей безумно нравился. И ты об этом знаешь.

Я похлопываю друга по плечу. Очень странно говорить о тайных чувствах Анны, как будто это шутка. Я молчу пару секунд, а потом продолжаю:

– Дай Аннамэтти шанс, пожалуйста. Ради меня.

– А что насчет тебя и Икера?

– Перестань думать об Икере, Ник! Я рада ему, но я не позволю зайти слишком далеко. Я знаю, чего ты боишься. И я не настолько глупа, чтобы позволить этому случиться.

Он краснеет, а я продолжаю:

– Я хочу, чтобы ты беспокоился только о своем собственном счастье.

ЧЕТЫРЕ ГОДА ТОМУ НАЗАД

Мальчик снова нырнул в воду. Он не мог доверить спасение своей подруги этим слабоумным. Юноша спас одну и теперь должен был спасти вторую.

В Хаунештаде люди тонули часто: море забирало так же легко, как отдавало. Но этого не должно было произойти.

В ту же секунду вода заключила его целиком в свои объятия. Подводное течение подхватило тело. Мальчику казалось, что в него вцепились тысячи рук и одновременно потянули в мутную от песка бездну.

Юноша вспомнил слова, которые постоянно повторял его отец: «Не нужно геройств, Ник, ты и так принц».

Он говорил это всякий раз, когда Ник вытворял что-то особенно бесшабашное. А потом продолжал, невзначай напоминая о положении мальчика: «Ты не просто принц, ты наследник престола. Единственный».

Голос отца повторял эти слова в его голове и сейчас. И звук был свиреп, как волны.

Юноша поднял голову из воды, чтобы отогнать эти мысли и вдохнуть воздуха. Вокруг него мужчины противостояли волнам. Ни один из них не держал в руках Анну.