Онлайн книга «Капкан на волкодлака»
|
Не слюной — кровью. Такой обманчиво сладкой… Тогда Богуслава сдержалась. И вернулась домой. Достала флакон, который не раз и не два подумывала выбросить, однако же оставляла… две капли в бокал вина. И горничную прочь выставить… чересчур она любопытная… Услужлива. От того вина вдруг стало легко — легко, как некогда в детстве, когда Богуслава представляла себе, что у нее есть крылья. И рассмеявшись от счастья, которое ее переполняло, она закружилась по комнате. — Хочешь, она умрет? — раздался шепот рядом. Богуслава обернулась. Нет никого. — Хочешь… она умрет… — Кто ты? — Ты. — Нет. — Не совсем. — Покажись… — Подойди к зеркалу. У Богуславы было много зеркал, но она выбрала подаренное отцом, круглое, в полторы сажени размахом, закрепленное в серебряной раме. Это зеркало особенно любило Богуславу. И показало ее же… — Смеешься? — захотелось ударить отражение, и так, чтобы треснула зеркальная гладь. Но та, которая стояла по другую сторону, покачала головой: — Нет. Здесь я — это ты… и если ты захочешь, я уйду. — Лжешь. — Зачем? — Не знаю, — Богуслава не способна была устоять на месте. Она расхаживала, едва не путаясь в юбках, раздражаясь от этого. — Ты мне скажи, зачем… — Хочу предложить сделку, — отражение наблюдало за Богуславой. Его губы шевелились, но шепоток раздавался в ушах. Отчетливый. Чужой. — Неужели? Богуслава остановилась у окна и повернулась к зеркалу спиной, но долго не выдержала, она ощущала на себе чужой внимательный взгляд. — Я тебе нужна, — сказала она той, имени которой пока не знала. — А я тебе, — согласилось отражение. — И едва ли не больше, чем ты мне… видишь ли, в этом городе полно девиц, которые мечтают… о чем только не мечтают девицы… о красоте, богатстве… о парне, который заглядывается на подружку… я могу дать многое… — Красота у меня есть. Богатства хватает… парень… — Богуслава фыркнула. — Что ты мне можешь предложить? — Жизнь, — отражение больше не улыбалось. — Ты ведь чувствуешь, как она утекает? Вода в руке. Ты сжимаешь пальцы, пытаешься удержать ее, а она все одно просачивается… капля за каплей… знаешь почему? — Демон? — Он выел твою душу… и да, ты можешь попытаться спастись. Уйти в монастырь. Запереться в келье, дать обеты и остаток никчемной жизнь посвятить молитвам. Раны начнут заживать. Не сразу. Год или два… десять… двадцать… однажды ты поймешь, что избавилась от того… прикосновения. Но сумеешь ли вернуться? И кем? Никому не нужною старухой, которая забыла обо всем, кроме молитв? Богуслава стиснула кулаки. — Я могу дать другое лекарство. — Это? — Богуслава коснулась флакона, который стоял тут же, на туалетном столике. — Что в нем? — Какая разница, если это помогает? Пожалуй, и вправду никакой. Но как долго будет длиться эта помощь? — Долго, — отражение усмехнулось. — Я, в отличие от матушки, людьми не разбрасываюсь… Богуслава ей не поверила. После демона сложно верить кому-то, но… — Не спеши… подумай… прочувствуй… мир ведь стал ярче. После демона он должен был… измениться, верно? Я видела, каково это… выцветают краски, радость уходит. И каждый новый день ничем не лучше предыдущего… ты пытаешься жить, как-то, по привычке, но не выходит… без руки жить можно. Без ноги… ослепни, останутся звуки и запахи. Оглохни — сохранишь краски… а у тебя ничего не осталось. Богуслава зажала бы уши, чтобы не слышать вкрадчивого этого голоса, но откуда-то знала — не спасет. Да и правду говорила та, которая… …она ушла, оставив Богуславу наедине с флаконом и зеркалами. Мыслями. Чашкой кофею, который горничная подала с поклоном, думая, будто бы этот поклон скроет усмешку. Треклятая девка знала и про Велеслава, и про актриску его… и про то, что княжич Вевельский не только до актрисок снисходит, небось, успел уже приобнять, сказать, до чего девка миловидна… дать надежду… этакие легко поддаются на надежду. Да и не только они… надежда — лучшая приманка. Но кофий вновь был горек, а шоколад — сладок. И роза пахла розой… и лишь наглая девка раздражала… если та, которая в зеркале, попросит жертву, то Богуслава, пожалуй, согласится. И отдаст ей горничную. — На сегодня можешь быть свободна, — сказала Богуслава. Колдовка вернулась спустя три дня, когда Богуслава уже почти отчаялась. Нет, у нее был флакон, но… он ведь такой крохотный. Даже если принимать зелье раз в три дня, то как надолго его хватит? Месяц? Два? Год? Год жизни, а что потом… — Я согласна, — сказала Богуслава отражению в зеркале. — Слышишь, я согласна! — Ты не знаешь, чего я хочу. — Не важно… я… я понимаю… я ведь не смогу без этого, да? — Не сможешь, — согласилось отражение. Сегодня оно было более темным и каким-то размытым, точно смотрелась Богуслава не в зеркало, но в грязную болотную воду. — Значит, я буду от тебя зависеть… и если ты вдруг решишь, что я тебе больше не нужна… я ничего не смогу сделать. А раз так, то к чему эти игры… я понимаю… и принимаю твои условия. Я… хочу жить. Здесь и сейчас… не старухой… не в монастыре, ты права, монастыри не для меня… я… я ведь княжна… — Княгиня. Будешь. — Буду ли… — Будешь, — отражение качнулось, и на мгновенье Богуславе показалась, что зеркало прорвется рыбьим пузырем, выплеснув болотную воду прямо на ковер. — Мне нужна своя княгиня… красивая княгиня… яркая… женщина — свеча, к которой полетят глупые мотыльки… Ее голос звучал уже не в ушах, в голове. — Ты красива… а станешь еще более красивой… притягательной… и не найдется мужчины, который способен устоять перед тобой. — Зачем это тебе? — Месть. И власть. Сила… я ведь тоже хочу жить… не там, где сейчас живу. Монастырь, Богуслава, это не самое худшее, что может приключиться в жизни. И Богуслава поверила. Но… это не значит, что она пересмотрит свое решение. — Не думай обо мне, Богуслава… для начала займемся твоими бедами… …и актриска умерла. …Богуслава видела эту смерть. Она выскользнула из дому, и никто из дворни не заметил Богуславу, как и было обещано… извозчик вмиг домчал до площади… актриску Велеслав устроил неплохо, снял ей квартирку в приличном доме… |