Онлайн книга «Принцип крекера»
|
— Кстати, а почему ты так мощно полицейских-то убеждал, что она не могла сама привязаться тогда к канату? — Могла, не могла… — Валерка досадливо забурчал. — Зачем им знать о наших с тобой догадках? Пусть все считают, что сразу же Катюха погибла, не дергалась никак… Фраеру тупому, Роме, когда поймают, больше срок из-за этого выпишут. Я только рад буду. — Неприятности у тебя с ней были серьезные? — Да как сказать… Больше всего на это Марисоль обижалась, я-то видел, что она вся нервная ходила, но вида ей не показывал. Фридка тоже иногда на меня чуть ли не с ногтями бросалась, было такое дело… Даже кассирша в магазинчике продуктовом, в гавани, на меня дуется! Негритяночка приятная, чуть за тридцать, вот ей знакомые и обещали меня в близкие друзья оформить. Сынок местного почтового начальника, молодой пацан, мальчишка, провел переговоры с дамой. Спросил меня, не против ли я… Это еще до Катьки было, вот я прикинул и сказал, что не против. А потом, когда я первый раз после отпуска появился в магазине с моей-то красавицей, кассирша страшно обиделась! Разозлилась. Теперь не здоровается. — А Фрида? Валерка улыбнулся. — Сильна баба! Знаю, что она готова всех своих пионеров пинками выгнать, если я позарюсь на ее миллионы. Замуж мне предлагала. Как ты думаешь, может, действительно стоит согласиться? Из-под ладошки Валерка коварно покосился на Глеба. — Буду с сигарой ходить, с пузом, все как у них полагается… — И скоро погибнешь где-нибудь в скалистых горах, или акулы тебя внезапно в глубине закусают. Причем бесследно, то есть с концами. — Ты уж, Глеб, так серьезно не относись к моим женщинам-то! Я же не со злом к ним, сам понимаешь. Хорошие они все, просто с каждой в разное время познакомился, настроение тоже было разное… Люблю я их, проклятых! — А они — тебя. — Верно говоришь, друг! И это здорово! Валерка упруго вскочил на ноги. — Слушай, давай перекусим, а то я как про женщин чего вспомню… — Так сразу фарш пилой начинаешь пилить. Знаю. — Не угнетай. Тащи пакеты. Они вместе спустились в каюту. Глеб занялся сумкой-холодильником с припасами, Валерка покопался в бортовом шкафчике и достал небольшую, с простыми узорами скатерть. — Мама еще вышивала… — Давай твою «Столичную» допьем, а то я в спешке-то как следует ее и не распробовал. — За нас? — А за кого же еще-то? Мы же такие замечательные! По-хозяйски капитан Глеб развернул яхту так, чтобы тень от паруса накрывала палубу в том месте, где они расположились с припасами. Мельком глянул на Валерку, ожидая одобрения, тот кивнул. На желтом пластике палубного настила лежала бумажная карта, на карте — скатерка с красными цветами, в центре натюрморта высилась прозрачно запотевшая бутылка. Валерка крупно дорезал помидоры, в развернутой фольге истекала мягким теплым жирком жареная курица. — Огурчики открой… — За Антигуа? За землю моря и солнца! Хрустальные рюмки, которые успел напоследок заботливо бросить им в походную сумку король Роб, самым чудесным образом звякнули на свежем воздухе. — И хорошо! — Послушай, Глеб, ты мог себе когда-нибудь представить, что мы с тобой так вот встретимся? В океане, за тысячи километров от России будем сидеть практически под пальмами и бухать так, как нам хочется!? Не отвечая, но улыбаясь, Глеб Никитин внимательно пристраивал маринованный огурчик на хлебную корочку. — Знаешь, я в башне, в плену, стих сочинил. Прочитать? — Давай, если приличный. Прожевав, Валерка счастливо заложил руки за голову. «У ночного океана — догорающий костер В небо искрами стреляет… И дымок, и шелест волн». — Зря на тебя та негритянская продавщица обиделась. Вы на пару с ней еще одного Пушкина для России могли бы по-быстрому организовать. — Фу, господин Глеб Никитин, вы страшный циник и пошляк! Предлагаю по этому поводу еще по одной. — Единогласно. Двое мужиков, каждый в шортах и с рюмкой в руке, валялись на палубе тихим ходом идущей по голубовато-зеленому океану яхты. Они не говорили про работу, про акции, политику, выборы и про Северную Корею. Они изо всех сил ленились, улыбались, не глядя друг на друга, понимали полуфразы, не спеша, коротко смеялись, ловили на спины сочные солнечные лучи, превращая их в тягучую, сладкую истому… — Сейчас бы на лыжах… — Босиком. — Нет, Глеб, в самом деле! Знаешь, как иногда эти все кактусы надоедают! Так и кажется, что вот, бросить бы все это к чертям и закатиться на речку, порыбачить бы сейчас на льду где-нибудь на мормышку до соплей, до звона в валенках! А когда я там бываю, в Волочке-то, опять сюда, под пальмы, тянет… — Лет через сорок это пройдет. Здесь тебе печку топить не надо. — А давай прямо сейчас рыбу половим? А?! Блесны у меня есть, океан под нами! — Лень. — Послушай… — рассматривая узорчатую рюмку на солнце, капитан Глеб немного наклонил голову к Валерке. — Почему ты мне тогда дал телефон Фила? Приподнявшись на локтях, Валерка искренне удивился, глядя в глаза другу. — Так я же был уверен, что он единственный русский здесь! Я думал, что тебе, если ты внезапно ко мне позагорать соберешься, будет так удобнее поговорить с местным человеком… Ну, если меня на месте-то вдруг не окажется… — Колдун вы, Валерий Борисович… И опять звенела благостная тишина вокруг них. Океан переливался по краям зелеными, темно-синими, голубыми искрами. Вода вокруг «Зенита» на многие мили блестела желто-белыми полосами ленивой зыби. На горизонте были видны два крохотных паруса, за кормой тихо качался в далекой дымке мягко изломанный силуэт острова Антигуа. Проснулись они тоже одновременно. Валерка поднял с рук мятую, вспотевшую до струек щеку. — Ты как? — Хорошо… — Впереди никого нет? — Не знаю… Посмотреть? — А чего смотреть-то… Глеб все же перевернулся, подставил солнцу спину. Взглянул вперед. Метрах в ста навстречу «Зениту» шла, тяжело шлепая по волнам неловким черным корпусом, старая двухмачтовая шхуна. Темно-красные гафельные паруса с трудом тащили ветерана домой, в гавань. — Возьми немного правее. Валерка стоял уже рядом. — Пожалеем старушку, ей сто лет в будущем году исполнится. Серьезно! И почти сразу же после шхуны промчалась параллельным курсом на ровном киле большая моторная лодка с надувными бортами. Десятка два черноволосых туристов дисциплинированно прижимались к высоким пластиковым креслам, держась за поручни. |