Книга На круги своя. Часть 1. Ловушка прошлого, страница 31 – Ольга Романовская

– Ешьте! – Эллан насильно усадил в кресло и сунул в руки блюдо с мясным салатом. – Никаких разговоров, пока не съедите.

Честно попробовала, но кусок не лез в горло. Прожевала пару листиков салата и отставила тарелку на столик. Вот выпью с удовольствием.

– Вас покормить, Дария? – огорошил вопросом лорд.

– Зачем? – покосилась на салат и перевела изумленный взгляд на собеседника.

– Забочусь о здоровье. С духами заниматься натощак нельзя, а я намерен сделать из вас хорошего медиума.

Покачала головой.

– Всего листик, – настаивал Эллан. – А потом налью вина.

Значит, догадался, чего хочу. Неудивительно – Чувствующий.

Лорд взял тарелку и опустился возле моих ног.

Сердце гулко ударилось о ребра. Щеки покраснели.

Со стороны сцена выглядела так интимно. Пусть мы оба знаем, что не состоим в отношениях, но любовники любовниками!

– Не надо! – промямлила я.

И кормить, и сидеть на полу тоже. Неуютно мне, неприятно, когда унижаются.

Эллан вопросительно поднял брови и улыбнулся.

– Это не унижение, иначе неудобно. Можно, конечно, пододвинуть кресло.

– Нет, – предупредив дальнейшие действия, положила ладонь ему на плечо и забрала тарелку.

Выиграл, поем, сколько смогу.

Довольный вид лорда подтвердил догадку: он смущал намеренно и добился своего.

Не чувствуя вкуса, отправила в желудок половину закуски и в качестве приза получила бокал вина.

– Кто вас обидел, Дария?

Лорд устроился рядом, теперь уже в кресле, наклонился и сжал безвольно свисавшую с колена ладонь.

Покачала головой. Не хочу говорить и не могу.

– Дария… – нахмурившись, начал Эллан, но вдруг замолчал.

Лорд некоторое время разглядывал, словно вычислял карту энерготоков, а потом, ударив рукой по колену, простонал:

– Идиот!

Ахнула, когда Эллан неожиданно опустился на корточки и поцеловал ладонь. Да как – чувственно! От его прикосновения по коже разбежались иголочки.

– Вы наиви, а я мерил по нравам темных. А вот оно как! – Лорд говорил загадками и гладил пальцы. – Прошу, не берите в голову мои слова!

– Какие слова?

Ощущая себя безмерно смущенной, не сводила взгляда с опущенной макушки учителя.

Я полагала, речь о Геральте, причем тут Эллан?

– Слова, сказанные в запальчивости в другом мире. Тогда, когда появился Соланж Альдейн.

Лорд еще раз поцеловал руку, заставив кровь быстрее бежать по телу, одним плавным движением поднялся и занял прежнее место. В пальцах тут же оказался фужер.

– Почему вы тогда разозлись? – Раз уж начали выяснять, надо идти до конца.

Реакция на Эллана пугала. Прежде его поцелуи не оставляли мурашек. Раньше… Но прежде он так не целовал – как мужчина, трепетно, порывисто, словно силясь удержать и выразить всю глубину чувств. Если бы не знала об отношении навсеев к эмоциям, решила бы, что небезразлична лорду Марону. Глупо ведь, правда?

– Из-за обвинений в предательстве. Видите ли, Дария, – Эллан тщательно подбирал слова, вертя в пальцах ножку бокала: нервничал, – как я уже говорил, отношения учителя и ученика предполагают доверие. В нашем случае оно подкреплено клятвой мага и дворянина. И тут вдруг мысли об убийстве. Я не обратил внимания на ваш эмоциональный фон и сказал то, что сказал. Однако обидели меня гораздо больше.

– Но вы все-таки пришли.

– Пришел, – согласился лорд и отставил бокал. – И вовремя. Вас нельзя оставлять одну.

– Почему?

Ответ знала, просто хотелось выяснить, насколько далеко простираются возможности Чувствующих.

– Вы сейчас склонны к самоубийству, – огорошил лорд и тут же удивил вторично, позвал: – Идите сюда.

– Куда?

Эллан не тот мужчина, чтобы сажать женщину на колени со всеми вытекающими последствиями. Или тот? Собирался же он кормить с рук! В конце концов, он не бесполое существо, еще молод и хочет утешить брошенную любовницу Геральта Свейна самым древним способом.

Как-то не сегодня, не так и не сейчас.

Простите, Эллан, но дам пощечину.

Очевидно, лорд догадался о мыслях, которые бродили в моей голове, и поспешил разъяснить ситуацию:

– Вам нужна эмоциональная подпитка. Лучше бы обратиться за ней к Филиппу Соурену, но, боюсь, вы успеете натворить бед. Не беспокойтесь, – мягко улыбнулся Эллан, – никаких домогательств.

Приличная женщина не сдвинулась бы с места, а я встала, уткнулась в ворот пахнущей знакомой горчинкой рубашки Эллана и разрыдалась. Лорд усадил на колени, обнял, погладил по волосам.

Обмякнув, пыталась бессвязно объяснить, отчего поступила так в странном зале без потолка, куда перенес Твейн. Нет, я верила Эллану, но он мог просто сказать. Доверие всегда взаимно и не предполагает двойной игры.

– Ничего подобного! Какие игры? – возмутился Эллан, прекратив массировать плечи. – Я всего лишь хотел уберечь от неприятного разговора. Зачем леди видеть мужские разборки? И о похитителе забудьте, иначе на вас начнут охоту.

– А на вас? – подняла на лорда заплаканное лицо и встретилась с его внимательным серьезным взглядом.

– Я сам умею охотиться, – неожиданно жестко ответил Эллан. – Ничего, никто вас не тронет, – пообещал он и вновь провел ладонью по лопаткам, – а Соланж Альдейн извинится за ловушку.

– Он опять использовал меня?

Лорд промолчал и удобнее устроил на коленях. Странно, но тут так уютно… и не так больно душе. Пусть даже причиной всему гипноз, неважно, лишь бы чувство защищенности никогда не улетучилось. Впервые понимала: не отдаст, не позволит тронуть.

Чувствующие, м-м-м, как они это делают?

Эллан скупыми прикосновениями – странно, мужчине много лет, комплексов нет, опять же наложница, а гладит с опаской – сумел убрать часть горечи из сердца. Только плакать все равно хочется. Или проснуться. Да, именно так, все сон, и Геральт любит меня, королева не била по лицу, а Соланж не подставлял под нож другого некроманта.

– Не все так просто, Дария, – вздохнул Эллан.

Кто бы сомневался, лорд читал мысли. Амулет на Чувствующих не действует, нужен двойной щит.

Рука Эллана дрогнула. Он подобрался, напрягся, а потом и вовсе ссадил меня с колен.

Удивленно заморгала. Что я сделала-то? Когда, наконец, разберусь в странностях поведения навсея? То лорд обижается на отказ признать долг, то ему мерещатся оскорбления. Вот и теперь, стоило пригреться, как оттолкнул. Чувства боится проявлять? У темных жалость и слабость – позор. Опомнился, наверное, испугался, что слуги или вовсе Геральт увидят.