Книга Туман над темной водой, страница 37 – Людмила Мартова

Тут явно кто-то жил, но сейчас дом стоял пустой. Все остальные дома в деревне оказались необитаемы, в них не было никого, кроме смело гуляющего ветра и робко заглядывающего через разбитые окна солнца. Преступники явно покинули деревню, и где терялся их след, было неясно.

– Все деревни окрест относительно жилые, – сказал местный участковый, снимая фуражку и вытирая вспотевшую лысину, день сегодня стоял особенно жаркий. – Эта самая дальняя от дороги и самая пустынная. Я вообще был удивлен, что здесь кто-то живет, кроме Куликовых, а оказывается, в поливановский дом внучка приехала. И чего ее в глушь понесло?

– На природе летом дитю лучше, – спокойно ответил Веретьев, выдавать маленькую Иринину тайну он не собирался, тем более что ее история точно не имела никакого отношения к делу. – Вот, привезла на свежий воздух мальчонку.

– А чего в прошлом году не привозила? – Участковый был старой закалки, въедливый, умел зреть в корень.

– Так в том году парень еще совсем маленький был. Да и развод она оформляла. Дело житейское.

– А вы, гражданин, гражданке Поливановой кем приходитесь? – Подозрение в глазах не проходило.

– А я случайный знакомый. – Веретьев обстоятельно и подробно в который уже раз рассказал и о себе, и о расположенном в лесу поисковом отряде, и о пропаже Паши, которого никто не видел уже несколько дней, а также о том, как он очутился в Заднем и познакомился с Ириной. Все это уже зафиксировал следователь, но Александр повторял спокойно и обстоятельно, потому что ему было нечего скрывать, а расположить к себе участкового было не лишним.

Почти сразу же к полицейским присоединился и Полиект Куликов, немного удивленный, немного встревоженный, но совершенно не напуганный поднявшимся в деревне шумом. О смерти Вениамина Глебова он тоже узнал с абсолютным спокойствием, лишь сокрушенно покачал головой.

– Значит, были тут лихоимцы эти проклятые. Не зря Ирочка тревожилась, – загудел он ровным басом. – А я уж грешным делом думал, что я у нее в огороде наследил или Венька, царствие ему небесное, а получается, это уголовники были. Страсть какая. За что ж они Веню-то? Он же безобидный был совсем, незлобивый.

– Веню вашего они наняли еду им носить из магазина, – задумчиво сказал Веретьев. – Вот только сначала его Ирина увидела с сумками, а потом и я встретил. Они наверняка забеспокоились, что в случае чего пьяница проболтается, вот и прирезали его, чтобы лишнего не сболтнул.

– Похоже на то, – кивнул участковый. – Только зря они это. Мы и так теперь знаем, где беглые прятались, кто им еду носил, а вот куда они подевались, все одно, не знаем.

– А может, знал Глебов что-то такое, что могло нас на след навести? Указать, куда они дальше направятся? – спросил приехавший из области следователь.

– Он что-то про алмазы говорил, – медленно сказал Веретьев. – Скажите, есть у вас тут что-то такое, что может ассоциироваться с алмазами?

– Ага. Алмазный фонд России тут у нас. В одном из развалившихся домов под полом спрятан, – саркастично заметил Полиект Кириллович. – Или дымоходы изнутри брульянтами выстланы, это уж ты сам смотри, как тебе больше нравится.

– Но что-то же он имел в виду. Я не помню дословно, звучало как строчка из стихотворения. Надо будет у Ирины спросить, когда она вернется.

Ирина пришла домой, когда на часах уже было около четырех.

– Ваня так разоспался, жалко было будить, – чуть виновато сказала она сидящему на ее крыльце Веретьеву. – Как тут у нас?

– Все дома проверили, никого не нашли, уголовники здесь были, но ушли, – отрапортовал Веретьев. – Полицейские поговорили с твоим соседом, но тот был безмятежен, как майская роза. Либо он отличный актер, либо не имеет к убийству и уголовникам никакого отношения.

– Но кого же он все-таки кормит?

– А знаешь что, пойдем и спросим, – решительно сказал Веретьев, вставая.

– Да, только позвоню предупредить. Собаки же, – напомнила Ирина.

Спустя пять минут они уже бодро шагали в сторону куликовского участка.

– Ой, Ирочка, страсти-то у нас какие творятся, – заохала, увидев их, Светлана Георгиевна. – Мой-то разволновался, прям страсть. Веник хоть и совсем был никчемный, а все же божья душа, нехорошо так поступать, некрасиво. Да и страшновато, а то как они вернутся. Негодяи-то эти. У Пола, конечно, ружье при себе, а ты-то, Ирочка, одна с дитем в доме.

– Она не одна, она со мной, – сообщил Веретьев твердо. – Пока этих бандитов не поймают, я отсюда не уйду.

Ирина смотрела на него во все глаза.

– А друзья твои как же? – осторожно спросила она. – У вас же тут дела, планы, ты и так на нас уже почти сутки потратил.

– А друзьям моим я сейчас позвоню и велю сворачивать лагерь и перебираться сюда, в деревню. Понятно уже, что экспедиция наша прахом пошла, ничего мы здесь в этом году уже не накопаем. Но и уехать не можем, пока не поймем, куда Паша пропал. Так что те, кто оставаться не захочет, пусть домой едут, а остальных в каком-нибудь пустом доме поселим. Если беглые зэки там жить смогли, так и мои смогут. Или вон палатки свои разобьем в поле. Нам же самим спокойнее.

В глазах Куликова отражалось какое-то внутреннее пламя, но лицо оставалось непроницаемым. Пожилой мужчина молчал.

– Кого вы кормите в лесу? – спросил вдруг Веретьев без всякого перехода.

Куликов сморгнул, взгляд его стал тяжелым, мрачным.

– Что значит, кого кормлю? Птиц, иногда белок. Но точно не уголовников, если вы меня в этом подозреваете.

– Нет, в этом я вас не подозреваю, – довольно любезно сообщил Веретьев. Этот пожилой мужчина нравился ему все меньше и меньше. Было в нем что-то скользкое, несмотря на внешнюю открытость и показное радушие. – Вы ежедневно носите в лес термосы с едой, а уголовники сбежали всего-то три дня назад.

– Так собаки у меня…

– Полиект Кириллович, не надо врать. Собак вы кормите сухим кормом, который заказываете по почте. А в термосах носите готовую еду, которую ваша жена в огромных количествах варит на плите в доме. Не можете же вы на двоих готовить семилитровыми кастрюлями.

– Я в этих кастрюлях банки стерилизую, – вступила в разговор Светлана Георгиевна. – Они для этих целей и куплены. Огурцы мариную на зиму, салаты делаю, варенье. Ну, как это обычно в деревнях испокон веку делается.

– А в термосах я корм сухой кипятком распариваю. И бульоном. Собаки у меня приучены на прогулке есть. Вот я дважды в день сухой корм и запариваю им. Так полезнее. Если уголовники ни при чем, то никак в толк не возьму, в чем вы меня подозреваете? Тут же больше нет никого.

– А вот в этом я не уверен, – сказал Веретьев, впрочем, уже без прежней стальной уверенности в голосе. А шут его знает, вдруг и правда корм носит в лес этот странный человек.

– Ну, хочешь, я вечером гулять пойду, возьму тебя с собой. Посмотришь, как я псов своих кормлю да тренирую. – Голос Куликова теперь звучал вполне миролюбиво, видимо, сосед решил не обострять ситуацию. – Я ж понимаю, ты человек, сразу видно, военный, тебе въедливым быть положено. А мне скрывать-то нечего. Я обычный пенсионер, на родину вернувшийся. У меня тут, кроме хозяйства и собак, и интересов-то никаких нет. Но уж не обессудь, если псы мои тебя куснут пару раз. Они, конечно, команды знают, но за еду могут и порвать. Они ж служебные, натасканные. Я благодаря им никаких уголовников не боюсь.