Онлайн книга «Революция муравьев»
|
– «Революция муравьев»? – удивилась Зое. – Что это значит? Никто не отозвался. – Для песни тут не хватает припева, – сказал Нарцисс. Жюли мгновение помолчала, потом предложила: Нет больше пророков, Нет больше творцов. Понемногу, куплет за куплетом, они придумали слова первой песни, главы из «Энциклопедии» не скупясь, помогали им. Жи-вунг нашел отрывок, объяснявший, как строить мелодию, словно архитектурное сооружение, и это дало идею к написанию музыки. Эдмонд Уэллс разбирал построение вещей Баха. Жи-вунг нарисовал на доске что-то вроде шоссе, на котором отметил движение музыкальной линии. Каждый дополнил эту простую линию изображением пути своего инструмента. Мелодия в конце концов стала напоминать большую лозанью. Они настроили инструменты и воплотили в звуке пересекавшиеся музыкальные темы, намеченные рисунком. Каждый раз, когда кто-то чувствовал, что нужно исправление, он стирал тряпкой часть линий и пририсовывал изменение. Жюли замурлыкала мелодию, как будто живой ветер поднимался из ее живота и достигал трахеи. Сначала песня лилась без слов, потом девушка со светло-серыми глазами запела первый куплет: «Конец, это конец», припев: «Нет больше пророков, нет больше творцов», затем следующий куплет, цитата другого отрывка: Ты никогда не мечтал о другом мире? Никогда не мечтал о другой жизни? Не мечтал о дне, когда человек найдет свое место во Вселенной? Ты никогда не мечтал о том дне, когда человек заговорит с природой, со всей природой, а она ответит, как друг, а не как поверженный враг? Ты никогда не мечтал поговорить со зверьем, облаками и горами, чтобы вместе творить, а не бороться друг с другом? Ты никогда не мечтал, чтобы люди объединились и попытались построить город, где человеческие отношения будут иными? Победа или поражение – это бы стало уже неважным. Никто не позволял бы себе никого судить. Каждый был бы свободен в поступках, но думал бы о счастье всех. Тесситура Жюли Пинсон была изменчивой. Ее голос от высоких нот маленькой девочки переходил к низкому хрипу. У каждого из Семи Гномов она вызывала разные ассоциации. Полю напомнила Кэт Буш, Жи-вунгу – Дженис Джоплин, Леопольду – Пэт Бенатар, с ее хард-рок-чувственностью, Зое почудилась сила певицы Ноа. В действительности каждый узнавал у Жюли то, что больше всего трогало его в женском голосе. Жюли умолкла, и Давид бросился в неистовое соло на электрической арфе. Леопольд ответил ему флейтой. Жюли улыбнулась и начала третий куплет: Не мечтал ли ты о мире, где не боятся быть непохожими? Не мечтал ли ты о мире, где каждый найдет в себе совершенство? Я мечтал, отказавшись от наших старых привычек, о революции. О революции маленьких, о революции муравьев. Даже не о революции – об эволюции. Я мечтал, но это лишь мечты. Я мечтал рассказать о ней в книге, и чтобы книга эта жила во времени и пространстве независимо от моей собственной жизни. Я пишу эту книгу, но она будет лишь сказкой. Волшебной сказкой, которая никогда не сбудется. Они собрались в кружок, этот магический круг, должно быть, существовал от века и наконец возродился вновь. Жюли закрыла глаза. Очарование исходило от нее. Ее тело само пульсировало в ритме басов Зое и ударников Жи-вунга. Она, не любившая танцы, была охвачена неистребимым желанием двигаться. Все воодушевляли ее. Она сняла шерстяной однотонный свитер и, оставшись в облегающей черной футболке, в лад с музыкой покачивалась с микрофоном в руке. Нарцисс солировал на электрогитаре. Зое посчитала, что для полноты картины необходим ее небольшой проход. Жюли, по-прежнему с закрытыми глазами, импровизировала: Мы сами новые пророки, Мы сами новые творцы. Теперь они импровизировали все вместе. Франсина сделала концовку на органе и все одновременно остановились. – Супер! – воскликнула Зое. Они принялись обсуждать то, что сделали. Все получилось хорошо, кроме соло в третьей части. Давид утверждал, что и тут надо искать что-то новое, вместо традиционного рифа электрогитары. Это было их первая самостоятельная вещь, и они были довольны собой. Жюли вытерла пот со лба. Ее поразило, что она стоит в одной майке, и она быстро оделась, бормоча извинения. Чтобы скрыть смущение, она сказала, что пением можно управлять еще лучше. Ее учитель пения, Янкелевич, научил ее лечиться звуками. – Как это? – спросил Поль, интересовавшийся всем, что касалось звуков. – Покажи нам. Жюли объяснила, что, например, звук «О», произнесенный низким голосом, действует на желудок. – «ООО» заставляет вибрировать кишечник. Если вы чувствуете тяжесть в желудке, заставьте его сотрясаться от звука «ОООО». Дешевле лекарств и всегда под рукой. Просто вибрация. Под силу каждому горлу. Семь Гномов выдали великолепное «ОООО», пытаясь ощутить воздействие его на организм. – Звук «А» воздействует на сердце и легкие. Если вы задыхаетесь, то произносите его инстинктивно. Друзья хором подхватили: «ААААА». – Звук «Э» воздействует на горло. Звук «У» – на рот и нос. Звук «И» – на мозг. Произнесите глубоким голосом каждый звук и заставьте вибрировать ваши органы. Они повторили каждый из звуков, и Поль предложил создать лечебную песню, которая облегчала бы страдания слушателей. – Он прав, – поддержал его Давид, – можно придумать что-нибудь, состоящее лишь из сменяющихся «ООО», «AAA» и «УУУ». – А басами пустить успокаивающие инфразвуки, – добавила Зое. – И мы бы лечили людей, которые нас слушают. «Исцеляющая музыка» – отличный был бы слоган. – И совершенно новый. – Шутишь? – спросил Леопольд. – Да это известно еще с античных времен. Почему, ты думаешь, наши индейские песни состоят из простых гласных, повторяющихся до бесконечности? Жи-вунг подтвердил, что и в корейских древних песнях есть такие, что составлены только из гласных. Они решили сочинить песню, полезную для здоровья аудитории, и уже думали начать, когда в маленькой комнате раздался стук, к которому ударные Жи-вунга не имели отношения. Поль пошел открывать. – Вы очень шумите, – пожаловался директор. Было восемь часов вечера. Обычно им разрешалось играть до половины десятого, но в этот день директор, занятый бухгалтерией, задержался в своем кабинете. Он вошел в комнату и посмотрел на каждого из музыкантов. |