Онлайн книга «Дыхание богов»
|
Она целует мои пальцы, прижимает мою руку к своей груди. Потом подхватывает сердце, которое ждет, когда на него обратят внимание. – Мне очень жаль, сердечко! Похоже, ты не понравилось моему другу. Афродита подмигивает мне. – …либо его интересуешь вовсе не ты! Сердце дрожит от волнения. Я вновь пытаюсь обнять ее, но она ускользает от меня. – Мы, конечно, можем заняться любовью, если ты так этого хочешь, но ты получишь только мое тело, не душу. И мне кажется, ты будешь скорее разочарован, чем счастлив. – Я готов на все. В ее взгляде усмешка и удивление. – Многие умерли от печали или покончили с собой из-за любви ко мне, но тебе я не желаю зла. Даже наоборот. Афродита глубоко вздыхает. – Теперь мы связаны навеки. И если ты поведешь себя правильно, быть может, нам суждено пережить великое блаженство. Она встает, оборачивается, обнимает меня, забирает живое сердце и уходит. Я стою совершенно ошеломленный. Вдруг мне приходит в голову странная мысль: а что, если это было сердце одного из ее отвергнутых поклонников? Одного из тех, кого она «любила, но в кого не была влюблена»? Мои щеки пылают. Никогда еще я не был в таком смятении. Конечно же, это она сама страшнее дьявола, лучше, чем Бог… и если я ее получу, то умру. Я вздрагиваю – в дверь снова стучат, на этот раз громче. На пороге Фредди, всклокоченный, с перекошенным лицом. Ему с трудом удается выговорить: – Скорее, Мэрилин пропала! Я срываюсь с места. Мы поднимаем на поиски соседей, друзей. Проверяем все улицы и переулки Олимпии, знакомые и незнакомые кварталы. Сатиры, херувимы, кентавры вместе с нами обыскивают кусты, разросшиеся вокруг статуй и памятников. – Мэрилин! Мэрилин! Меня душит то же самое чувство, какое я испытывал в прошлой жизни, когда видел объявления о пропавших детях. На фотографиях, обработанных компьютером, мальчики и девочки всегда выглядели старше своих лет. Под снимком – телефон родителей. По радио и телевидению похитителей умоляли выйти на связь. Но никто и никогда больше не видел этих детей. Плакаты на стенах выцветали, проходило время, и о детях забывали. – Мэрилин! Мэрилин! Мы прочесываем город. Я останавливаюсь у большой яблони на главной площади, когда передо мной появляется едва заметное существо. Это маленькая химера, которую я называю сморкмухой. Девушка-бабочка двадцати сантиметров ростом нервно взмахивает длинными синими крыльями. Снова и снова пытается что-то объяснить жестами. Она хочет, чтобы я шел за ней, тянет меня в сторону северных садов. В огромных, украшенных скульптурами фонтанах журчат медно-красные воды. – Ты знаешь, где Мэрилин? Сморкмуха летит зигзагами. Я иду за ней. Странное маленькое существо, одно из первых, кого я встретил на Эдеме. Надо будет все-таки разобраться, что же связывает меня с этой принцессой-бабочкой. Мы идем садами все дальше и дальше. И вдруг я замечаю сандалию в зарослях гладиолусов. Дальше – женская нога, тело, сжатая в кулак рука, поднятая к небу. Стоны Мэрилин больше похожи на рев раненого животного, чем на человеческий крик. Я падаю на колени, раздвигаю цветы и отшатываюсь при виде чудовищной дымящейся раны, разворотившей ей живот. Сколько же раз будет погибать эта душа? Вокруг пустынно. Никого, кроме сморкмухи и меня. Я хватаю сухую ветку и поджигаю ее вспышкой из анкха. Мне нужен факел. Освещенное лицо самой знаменитой актрисы мира потрясает меня. Лишь бы только не было слишком поздно! Я зову на помощь. – Она здесь! Сюда! Все сюда! Я размахиваю пылающей веткой. Актриса открывает глаза, она еще жива. Мэрилин видит меня и шепчет: – Мишель… – Мы спасем тебя. Не волнуйся, – говорю я. Мне не хватает смелости смотреть на ее ужасную рану. Она что-то бормочет, улыбаясь через силу. – Любовь – как шпага, юмор – как щит. – Кто это сделал? Она хватает мою руку, сжимает ее. – Это… это богоубийца. – Конечно, богоубийца. Но кто он? – Это… это… Она останавливается, смотрит на меня широко открытыми глазами. И на последнем вздохе шепчет: – Это Ль… Ее взгляд меркнет, рука разжимается и падает, речь обрывается. Вокруг уже собралась толпа. Фредди тоже здесь. Он сжимает в объятиях труп любимой. – Н-Е-Е-Е-Е-Е-Т!!! В его руках Мэрилин поникла, словно тряпичная кукла. – Она успела назвать убийцу? – спрашивает Рауль. – Она сказала только «это… это…», и еще мне кажется, но я не уверен, что она сказала «ль» или «эль». – Как Бернар Палисси. Он тоже сказал только «Это ль…», – замечает Мата Хари. Рауль вздыхает. – «Это» может означать все, что угодно. «Это» дьявол, «это» бог войны, это может быть даже женщина. – «Эль» – одно из имен Бога на иврите, – говорит Жорж Мельес. – Может быть, она хотела сказать «это летает»? – высказывает предположение Сара Бернар. Странно, но гибель Мэрилин уже не волнует меня. Может быть, потеряв своего наставника Эдмонда Уэллса, я смирился с мыслью, что все мы, один за другим, будем убиты? «Ничто не вечно здесь…» – Обратный отсчет: 84 – 1 = 83. Осталось только 83 ученика. Кто следующий? Это говорит Жозеф Прудон. Мы не обращаем на него внимания. – Нужно понять, что было общего между жертвами, – предлагает Мата Хари. – Очень просто, – заявляет Рауль. – Убивают только лучших учеников. Беатрис и Мэрилин входили в тройку лучших, когда на них напали. – Кому выгодно убивать лучших? – Худшим, – тут же отвечает Сара Бернар, указывая на французского анархиста, который удаляется с совершенно безразличным видом. Мне вспомнился один класс в лицее, когда я еще был смертным и жил в своей последней телесной оболочке на «Земле-1». Самым слабым ученикам доставляло удовольствие травить тех, кто учился лучше. Они изолировали их от остального класса и нападали. Учителя не осмеливались вмешиваться, боясь, что хулиганы в отместку проткнут шины их машин или нападут на них самих. Они даже ставили хорошие оценки членам банды. Это была «власть разрушения». Все предпочитали уступить, лишь бы их не трогали. – Это также может быть выгодно сильному ученику, который хочет во что бы то ни стало вырваться вперед и обойти других, – снова подает голос Мата Хари. – Он убивает тех, кто мешает ему совершить финальный рывок. |