Книга Госпожа пустошей, страница 28 – Оливия Штерн

— Красиво как, — сказал вдруг Стефан. Потом помолчал и добавил: — я бы что-нибудь съел.

«Ну конечно! Он же человек. При том, отдавший тебе свою кровь…»

— Иди к себе. Я принесу.

— А где живешь ты? — еще один неожиданный вопрос.

— Я… — Лорин замялась.

С того момента, как в ее руки попался некромант, и она отдала ему в безраздельное пользование собственные апартаменты, сама Лорин ютилась на верхнем этаже одной из смотровых башен. Там Эйван устроил себе рабочий кабинет, все отсырело и покрылось пятнами плесени, но там хотя бы был диван. Гардеробная Лорин примыкала к занятым Стефаном комнатам, но имела отдельный вход, а потому госпожа Пустошей могла беспрепятственно переодеваться, никого не тревожа.

Так и не найдясь, что ответить, Лорин передернула плечами.

— Какая разница? Я не боюсь сквозняков, забыл?

— Но ты любила спать в хорошей постели, — заметил князь, неотрывно глядя на нее своими дивными темными глазами.

— Приглашаешь? — ухмыльнулась Лорин и тут же заметила, как окаменело лицо Стефана.

Нет, конечно же.

Кто добровольно позовет к себе в постель умертвие?

Хотя… Вон, сотник вроде остался доволен… И многие, многие другие…

Она покачала головой.

— Иди к себе, князь. Я принесу ужин, а потом проведу в купальни. Тебе следует восстановить силы, ты человек и ты слаб.

— Вот уж не думал, что спокойно буду выслушивать, как меня называют слабаком!

— Не слабаком, — Лорин смутилась и начала оправдываться, — но это так. Ты слабее меня, ты можешь заболеть…

— А что за купальни? — Стефан стоял буквально на расстоянии вытянутой руки, она ощущала терпкий аромат его тела, слышала, как мягко стучит сердце. Лунный свет вычерчивал мужественный абрис лица, и ей так хотелось провести ладонью по заросшей щетиной щеке, что Лорин даже спрятала руки за спину. Вздохнула.

— Под замком есть горячий источник. Я найду тебе чистую одежду, и мы можем пойти и помыться.

— Надеюсь, чистая одежда не будет снятой с твоих ллэ? — в бархатном голосе князя Лорин померещились смешливые интонации.

— Нет. Это одежда, которую я покупала для моего вечного возлюбленного, Эйвана.

Все. И на миг возникшая между ними магия разбилась на тысячу ранящих осколков. Снова была госпожа Пустошей, и снова был князь Стефан, убивший ее мужа.

— Я пойду, — глухо обронил Стефан и очень быстро ушел, растворился в ночи.

Лорин подняла лицо к небу. Глаза подозрительно пекло, но плакать не хотелось — снова будут кровавые разводы на щеках.

Поморгав и пару раз шмыгнув носом Лорин пошла в кухню. В конце концов, у нее в замке — человек, и этот человек должен что-то есть.

Она заглянула в кладовую, нашла там вяленый окорок, висящий на крюке, и пол-хлеба, изрядно зачерствевшего. Также в кладовой нашлись мешок проса, пол головы сыра, мешок муки и несколько кусков копченой грудинки.

Не мудрствуя, Лорин нарезала ломтями окорок, добавила хлеба. Поставила блюдо на поднос, а в довершение к этому налила кувшин вина из старых запасов.

«Сойдет для ужина», — решила она и понесла еду своему некроманту.

…Князь уже разделся до нижней рубахи и холщовых штанов. Сказать, что набросился на еду — не сказать ничего. Лорин с удивлением смотрела, как стремительно убывают ломти мяса, а сама думала о том, как недолговечна и хрупка людская природа. Стефан ел молча, да и у нее не было желания говорить. Потом Лорин заглянула в гардеробную, нашла чистую одежду, и они отправились вниз, к основанию замка, туда, где глубоко в подземной пещере бил горячий источник и текла подземная река.

Она любила это место. Магия, объединившись с природой, вырыла в скальной породе большую, шагов десять в диаметре, чашу. Теперь она была полна теплой, щекотно пузырящейся воды, и погрузиться в нее с головой было самым настоящим человеческим удовольствием.

Лорин сложила чистую одежду на камень, встретила недоумевающий взгляд Стефана.

— Что?

— Ты собираешься купаться со мной? Здесь?

Лорин передернула плечами. Начинается.

— Я не сделаю воду отравленной, не беспокойся.

Тем временем костюм из кожи виверны второй кожей скользнул к ногам. Стефан торопливо отвернулся. В тот миг Лорин очень, ну просто невыносимо хотелось подойти к нему со спины, обнять, почувствовать под тканью рубахи упругое тело. Может быть, даже куснуть — совсем чуть-чуть, играючи… но вместо этого она вздохнула и, сперва присев на край нерукотворной чаши, соскользнула в воду. Защекотали кожу пузырьки подземного газа, Лорин нырнула с головой — а когда вынырнула и вытерла глаза, поняла, что Стефан по-прежнему стоит, отвернувшись. Крикнула:

— Можешь раздеваться, я не смотрю… скромняшка.

Но все-таки смотрела. На крепкие плечи. На широкую, мускулистую спину и узкие бедра. На стройные ноги…

Лорин скрипнула зубами и поплыла к противоположному краю чаши. Снова поднимало голову опасное желание — прижаться к нему и пить, пить до дна, до последнего удара сердца. Сколько их было таких, молодых и красивых? Сотни. Но отчего-то зацепил именно этот, убийца Эйвана и урожденный некромант.

— Здесь тепло, — прозвучал из-за спины спокойный голос.

— Подземный источник, — повторила Лорин, — здесь я тоже согреваюсь и становлюсь такая же теплая, как и вода.

— А под солнцем ты не согреваешься?

— Я не люблю солнечный свет. Я ж вампир, госпожа Пустошей, ты забыл?

Облокотившись о шершавую каменную плиту, Лорин сквозь ресницы наблюдала за князем — благодаря сложному механизму из зеркал и нескольких жаровен здесь было довольно светло. Он несколько раз нырнул, затем вымыл голову, поплескал в лицо. Желание подойти и слизнуть капли, сверкающие на его коже, стало почти неодолимым.

Лорин не стала больше бороться с собой. К чему?

Нырнула, подплыла к Стефану со спины и, став на ноги, мягко обняла его за плечи. Втянула носом аромат его кожи, собрала губами воду, стекающую по позвоночнику. Почувствовала, как под пальцами окаменели мышцы.

— Лорин, — хрипло сказал князь, — не надо.

— Почему? — промурлыкала она и потерлась щекой о гладкую кожу спины, — возьми меня. Здесь. Я чувствую, ты хочешь.

— Нет.

Лорин отпрянула. Попятилась.

Как противно, больно, унизительно…

Да что ж она делает? Упрашивает этого человека сделать то, ради чего многие бы друг другу глотки перегрызли?

— Почему? — зло повторила она, — потому что я неживая? Потому что… это то немногое, что мне осталось? Чтобы ощутить тепло, чтобы не забывать, что я еще человек?