Книга Пангея приветствует тебя, страница 48 – Оливия Штерн

«Боятся, но не любят», — про себя усмехнулся Рион, — «тем лучше. Тем проще будет принимать нужное решение».

Еще он подумал о том, что наверняка шелтеры спокойно будут ждать, пока новоиспеченный правитель изволит сдохнуть, и точно также будут изумлены, когда он, Рион, на следующее утро как ни в чем не бывало выйдет из дому и созовет совет. Ирма невозмутимо стояла у входа, и ничто не дрогнуло в ее совершенном лице при виде раненого хозяина.

Не веря собственному счастью, он рухнул на устланное шкурами ложе. Дея что-то лепетала про лекаря, но Рион твердо отказался.

— Никаких лекарей. Чтобы никто не смел ко мне подходить, пока буду спать, — прошептал он, — а свою рану промой хорошенько. Я проснусь — посмотрю, что там у тебя…

Он хотел сказать еще что-то, но уже проваливался в темную яму сна без сновидений. Подсистема регенерации работала исправно, сращивая ткани, искореняя попавшую в кровь заразу, но при этом делая своего хозяина беспомощным как котенок.

…Кирт мягкими, но уверенными движениями смазывал спину какой-то резко пахнущей дрянью. Как он изволил выразиться — антисептиком обработаем. Когда средство попадало в раны, начинало неимоверно щипать, и Риону казалось, что кровь пенится и вскипает, склеивая рассеченную кожу.

— Тебе не нужно было ее трогать, — тихо сказал Кирт, — эти архитекторы от нейрофрита дуреют, просто бешеными делаются…

— Я должен был дать ей утонуть?

Рион лежал, распластавшись на животе, на своей жесткой койке. Кирт колдовал над последствиями спасения госпожи Таны из пруда.

— В любом случае, это было бы ее решением, — помедлив, ответил он и чуть слышно вздохнул, — жизнь архитектора хороша, но есть у них две беды. Верификация и оптимизация. Ты еще мало здесь пожил, и мало что знаешь.

— Я — садовник, подаренный госпоже Альен. Откуда мне все это знать?

— Верификация — это проверка знаний, принадлежащих архитектору, — не обратив внимания на реплику Риона, добродушно продолжил повар, — оптимизация — это перерасчет всех систем Пангеи. Все архитекторы участвуют в оптимизации. Их мозги используются вычислительной системой, уж не знаю как — но зачем-то используются. Так заведено. А после этого у нашей госпожи кошмарные головные боли, и она так заправляется нейрофритом, что себя не помнит. Так что… к ней лучше не подходить несколько деньков.

Голос повара мягко журчал, словно ручеек, погружая в дрему. Пальцы легко, словно крылья мотыльков, касались кожи.

— Госпожа Тана, она еще ничего, — задумчиво бормотал Кирт, — бывает, приезжает сюда ее тетка, сестра господина Альен. И вот той лучше на глаза вообще не попадаться.

— Тоже в драку лезет?

— Поворачивайся набок, — вместо ответа скомандовал Кирт, — завтра будешь как новенький, сможешь работать.

Рион подчинился. В поле зрения появился умывальник, на краю которого в голубом стаканчике сиротливо стоял очиститель зубов. В овальном зеркале отражался Кирт — смуглый, черноволосый весельчак. Правда, сейчас он был совершенно серьезен и сосредоточен.

— Тетка госпожи Таны очень стара, ей несколько сотен лет, — сказал он, — думается мне, что во время одного из циклов обновлений программа записи дала сбой, и что-то не так записалось ей в голову. Теперь архитектор Альен слегка не в себе. Любит нейров.

Кирт взял полотенце, отер руки и совершенно спокойно принялся расстегивать рубашку. На мускулистой загорелой груди бугрились, белели уродливые старые шрамы, как будто Кирта рвали железными крюками.

— Однажды я ей приглянулся, — голос повара был едва слышим, — это еще было при старой хозяйке, госпоже Альен, которая ушла в Забвение.

В ответ на вопросительный взгляд Риона Кирт судорожно запахнул рубашку.

— И, видишь ли, я не могу тебе сказать, что именно она со мной делала. Ничего не помню. И при этом госпожа Альен не может отказать тетке в гостеприимстве, таковы законы.

Рион медленно сел на койке, подвигал плечами. Вроде не болело.

— Спасибо, — тихо сказал он Кирту, — спасибо, что помог мне.

— Не за что, приятель, — повар уже застегнул рубашку, — просто будь осторожен.

… Кирт оказался прав, говоря о скором выздоровлении. На следующее утро Рион как ни в чем ни бывало вышел на работу, провозился до вечера в саду. Ему нравилась тихая, спокойная работа. Он обожал цветы, почти до благоговения. Они были невообразимо прекрасны, неповторимы, невинны и хрупки. Пожалуй, Рион с радостью согласился бы и на круглосуточную работу. С цветами ему было хорошо и спокойно, и совершенно не хотелось возвращаться в пропитанный неживым запахом пластика домик садовника, где нужно было принять душ, с трудом втискиваясь в крошечную кабинку, затем отправить ношеную одежду в специальный контейнер и лечь спать. Кстати, контейнер каждое утро выплевывал и чистую одежду: Рион брал ее, запечатанную в полиэтиленовую пленку. Но в саду все было живо, а в доме — нет, и поэтому Рион не торопился уходить, вдыхая полной грудью ароматы травы, цветов и жирного, тщательно вскопанного чернозема.

Вот он и задержался, работая до сумерек, а потом, когда уже стемнело, и единственным источником освещения стали радужные сполохи далекого щита, неохотно побрел в свой пустой и неживой дом.

Притворив за собой легкую дверь, Рион на ходу сложил в контейнер рубаху, бросил мимолетный взгляд в дверь, ведущую на маленькую кухню — и замер.

За столом, подперев острым кулачком подбородок, сидела госпожа Тана Альен собственной персоной и молча смотрела на него.

Рион невольно попятился. Потом все-таки сделал над собой усилие, молча поклонился.

— Ты мог бы сегодня не работать, — вместо приветствия мрачно сказала хозяйка, — почему вышел?

Гадая, какого Забвения ей нужно, да еще и в такой час, Рион пожал плечами.

— Мне нравятся цветы, госпожа Альен. Мне нравится ухаживать за садом.

Она усмехнулась, и Рион подумал, что наверняка Тана все еще под действием нейрофрита, что делало ее непредсказуемой и, в общем-то, опасной.

— Цветы гораздо лучше людей, верно? — в полумраке было не разглядеть выражения ее лица, и Рион замялся, не зная, как ответить правильно.

— Не стой там как статуя, — раздраженно сказала девушка, — проходи, садись. Свет не включай, мне все еще нехорошо.

Рион в некотором замешательстве огляделся в поисках новой рубашки, но ее не было, а старую уже сожрал приемщик белья. Потом вспомнил, что Тана Альен не очень любит ожидать, и, решившись, шагнул к столу.

— Могу я узнать, почему удостоен чести лицезреть?..

— Прекрати, — оборвала Тана, — я пришла извиниться за вчерашнее. Смешно, да? Архитектор, опора Пангеи, хочет принести извинения нейру, чья жизнь не представляет никакой ценности. Садись. И, чтобы сделать процедуру извинений более приятной, я принесла вот что.