Это будет фурор, обещал Эрих Мария.
…Как бы освобождаясь от воспоминаний, Варя тряхнула головой. Протянула Мишлену пустую чашку.
— А теперь са-амого слабенького, а то не усну… Спасибо.
И хитро сощурилась. Была у неё одна мыслишка. Хотите узнать про наши маскарадные костюмы, дражайший Эрих? Узнаете, всему свой черёд. Но только и у нас, русских девушек, есть свои секреты, и не каждому мы их раскрываем. Ибо… как там поётся? Должна быть в женщине какая-то загадка.
И мило покраснела, не совсем к месту подумав, что ей так и так нынешней ночью спать не придётся. И вовсе не по вине крепкого зелёного чая.
Вот чёрт, хочется чего-то кисленького. Гранатов, что ли…
Глава 5
Уже засыпая, она почувствовала, как вокруг ног, нежно стискивая их, обжимая горячим кольцом, обвилось нечто мощное, гладкое, как шёлк, горячее, как печка. И захихикала от щекотки под коленками.
Какой уж тут сон!
— Крис, хулиган ты этакий!
— Ты скоро будешь обращаться ко мне, как к Пачо, — хитро отвечал он, а хвост меж тем делал второй виток вокруг милых ножек Настоящей Женщины.
— Да потому, что оба вы хороши! Только тот озорует в силу возраста, и шутки у него безобидные, а ты…
— А я привык сдерживать свои дикие инстинкты, но ведь не ночью же! — заговорщически прошептал Кристофер Робин. Голос его малость подсел, в нём отчётливо проскальзывали шипящие звуки, но до того сексуальные — такими только и соблазнять… Да уж, пожалуй, можно было понять Еву, не устоявшую перед Змеем-искусителем! Должно быть, она и запрет-то Бога нарушила не каприза ради, а лишь для того, чтобы сделать приятное такому же вот… блудодею с озорными глазами, высунувшемуся из райских кущ с яблочком в пасти. Как ему отказать, проказнику этакому!
Воспользовавшись тем, что он завис над ней, Варвара с удовольствием огладила гладкий торс, покрытый серебристой чешуёй, под которой знакомо перекатывались бугорки мышц. Каждая чешуйка была выпуклая, гранёная, но верхние грани были плоские, а вот в боевой форме — увенчаны шипами. Хорошо, что сейчас они гладкие, как шёлк, водить по ним ладонями — чистое удовольствие, ещё немного — не только она, но и негодник соблазнитель замурлычет вопреки своей змеиной породе и руша шаблоны…
— А вот интересно: здесь у тебя растительность пропадает — а на голове остаётся, это почему?
Кристофер фыркнул.
— Спроси у нашей создательницы. Она понимает толк в мужской красоте, вот и сделала нас такими. Женщина, о чём ты? Мою кудлатую голову ты видишь теперь ежечасно, а вот на иные достоинства, доступные только сейчас, не обращаешь внимания!
— Ещё как обращаю, именно на достоинства, просто растягиваю удовольствие. Чёрт, мне даже немного страшно… А что, ты… — Варя запнулась, напустила на себя грозный вид: — Признавайся, куролесил с кем-нибудь в такой форме?
Крис заметно погрустнел. Опустился рядом, опершись на локоть.
— Да я даже Диане в ней не показывался. Боялся напугать. Знать-то она про неё знала, но сама попросила меня не превращаться. Она же из другого мира, у них многоголовые Змеи — бич Божий, страшные создания, воинственная дикая нация. Так что, милая… — Он понизил голос: — Стыдно признаться, но в этой форме я ещё совершенно невинен. Даже и не знаю, с чего начать.
— Врёшь! — захохотала Варвара.
— Вру, — согласился он с готовностью. — Но ведь интересно же… Я тебе таким нравлюсь?
— Ужасно нравишься. Только не сжимай меня так сильно, а то синяки останутся. И, в конце концов, отпусти, дай я рассмотрю тебя всего, целиком. Надо же полюбоваться, что там мне досталось.
Кристофер кокетливо сложил губы бантиком, и, развернув хвост, лихо оплёл им кровать.
— А что тебе больше всего во мне нравится?
— Ноги!
Варвара чуть не застонала от смеха при виде его разочарования.
— У тебя потрясающие длинные ноги, такие сильные, мускулистые, заросшие… Ух, как я их обожаю! А вот к этому достоянию… — Она задумчиво погладила выпуклость на месте бывших ягодиц, перешла к бывшему бедру, делая вид, что игнорирует весьма интересное вздутие в паху, прикрытое специфичными пластинами, заметно отличающимися от остальных чешуин. — К этому надо ещё привыкнуть… оценить… протестировать. М-м-м… Однако приятно на ощупь. Ничуть не хуже прежнего варианта. Куда? Не двигайся!
— Это очень трудно, Барб. У тебя такие шаловливые ручки…
— А кто меня трогал под коленками? Терпи, теперь моя очередь. Ай!
Было отчего вскрикнуть. Шаловливыми оказались не только её руки, но и ставший вдруг совершенно неуправляемым змеиный хвост, который, оказывается, был ещё тем озорником, умеющим щекотать не только женские ножки, но и потаённые местечки между ними. А главное, увернуться от него никак не удавалось. Дело кончилось самым печальным образом: давясь смехом и пытаясь увернуться от охальника, Варвара скатилась на пол, где, впрочем, вездесущий хвост успел её подхватить и уложить бережно. Следом переполз и сам его хозяин. Пропыхтел, отдуваясь:
— Ты права. Надо приспособиться. Давно я Змеем не куролесил, уже забыл, как это делается. Ба-арб, я стал такой старенький, да? Но ты же мне поможешь? Барлоговы веники, это довольно непривычно — передвигаться на одной конечности, теперь нужно время, чтобы освоиться. Но вот что я заметил: адаптироваться легче лёжа. Занимаясь при этом какими-нибудь простенькими однообразными упражнениями…
— О да, — многозначительно отозвалась Варенька, пятой точкой ощущая совсем иные конечности. — Где-то ты упрощаешься, а в некоторых местах раздваиваешься, я помню. Это, должно быть, тоже сбивает с толку. И что же теперь делать?
— Приспосабливаться. Иначе вымру, как динозавр, — сокрушённо вздохнул Крис. — Беда в том, что из-за отсутствия тренировок я, кажется, подзабыл, как это делается.
— Скажу тебе одно важное правило.
Варвара заговорщически подмигнула.
— Не напрягайся. Предоставь всё матери природе.
Кристофер томно прикрыл глаза.
— Тоже неплохо. Но вообще-то я более рассчитываю на твои умелые ручки. Умелые, нежные, так тонко чувствующие… А может, не только на них…
— Я же сказала: мать-природа поможет. И хватит с тебя!
Герцог глянул обиженно, но перехватил смеющийся взгляд и… постарался сдержать радостный вздох. Это было трудно. Особенно, чувствуя теми местами, что так активно рвались из-под паховых пластин, прекрасные ягодицы, ерзающие на нём в поисках местечка поудобнее. Потом его женщина догадалась переместиться чуть ниже и в изумлении уставилась на то, что открылось её взору.
— Ну, Тео, — пробормотала на родном языке, в таком была замешательстве. — Ну, затейница… Ты, значит, решила братца Кетцаля перещеголять, а мне — выкручивайся?
Когда розовоперстая Эос, богиня зари, дочь Гипериона и титаниды Тейи, сестра Гелиоса и Селены… в общем, это в нашем мире, а уж как она звалась в Илларии и какой роднёй обросла — ещё только предстояло выяснить. Хотя не так уж это и важно. Одним словом, когда эта вестница рассвета нежно тронула розовыми лучами смятые простыни на разгромленном ложе, Варвара вытянулась блаженно, подпихнула под бок подушку, притянула к пышной груди разлохмаченную башку вымотанного за ночь блудодея и захихикала, не чувствуя ни капли усталости, лишь сладкое томление: