Но вот оленёнок послушал-послушал умные речи, насмотрелся на парадные экспонаты, расположенные вдоль стен зала, под потолком, в панорамных витринах — и заскучал. Поэтому Робин решил сделать ей приятное. Заодно и сонную одурь прогнать.
— Хочешь посмотреть это чудо маготехники поближе? — шепнул он. У невесты загорелись глаза, она часто-часто закивала и расцвела в улыбке. — Пойдём. Только тихо.
Благо, они сидели практически у выхода, и проскользнули в двери бесшумно, как мышки, никого не потревожив.
В детстве он захаживал в Геомузей частенько, и не только со школьными экскурсиями. Здесь почти год работал его дядя, ночной сторож. От скуки он водил любознательного племянника не по залам, доступным посетителям и туристам, а по восхитительно запутанному лабиринту служебных переходов, скрытых в стенах коридоров, закоулков и лжетупичков с секретными дверьми. Не заблудиться здесь мог только избранный. Сейчас феноменальная память услужливо нарисовала Робину маршрут, по которому они с Анной, минуя несколько служебных помещений, выбрались на узкую лестничку, а затем на небольшой узкий же балкончик. Здесь администрация весьма удачно разместила громадный баннер-приветствие, заодно прикрыв несколько противопожарных щитов на стене. Благодаря этому баннеру сладкая парочка оказалась надёжно спрятана от чужих глаз, несмотря на то, что оказалась как раз над подиумом, где царил сейчас Тедди Тед.
Впрочем, сама съёмочная площадка со столиком, креслами, змеящимися проводами от камер, осветителей и микрофонов располагалась чуть левее. А прямо под ними… О, как же точно подгадал Робин! Прямо под ними сквозь решётчатый пол — ведь это был облегчённый рабочий балкончик, ведущий к пожарной лестнице — можно было превосходно разглядеть чудо-машину!
Лишь на миг Робина отвлекла мысль: странно, а почему это нет охранников? Вроде бы в самом зале их полно, а вот в служебных коридорах они не встретили ни одного… Ему было невдомёк, что люди Эриха Ремардини, с момента его и Анны появления в музее не сводившие с них глаз, «сняли» с их пути троих суольских наблюдателей. Строго в рамках указания: чтобы никто не помешал секретарю делать то, что ему восхочется…
В следующий миг эти пустяки вылетели из головы Робина, потому что Анна в порыве восторга обняла его и расцеловала.
Затем, выудив из сумочки блокнот, она с азартом принялась за зарисовку — и не сколько чудо сейсмотехники, сколько зала, открывшегося с необычно ракурса. Девочка так торопилась, что, должно быть, чересчур сильно нажала на карандаш — и кончик тонко заточенного грифеля обломился почти сразу же. Карандаш был автоматический, и потому Анна, щелкнув пару раз по пупочке в навершии, выдвинула графитный стерженёк и продолжила.
Вздохнув, Робин вытащил из кармашка шариковую ручку, сувенир от ценьоры Варвары, и протянул оленёнку.
Анна досадливо отмахнулась, но после третьего облома — должно быть, вставной стержень оказался бракованный — с неохотой взяла предложенную ручку. Опробовала… и наградила жениха новым поцелуем.
Целоваться на корточках, в убежище, зная, что под ногами и тонкой перегородкой никто не подозревает о твоём здесь присутствии и занятии — оказалось настолько увлекательным, что из транса их вывел лишь гром аплодисментов. Вздрогнув, молодые люди отпрянули друг от друга, но вовремя сообразили, что это просто завершилось, наконец, телешоу, и теперь публика хлопками благодарит учёных за интереснейшую, «крайне познавательную» беседу. Робин подхватил Анну под руку, помогая встать.
— Пойдём, смоемся, — шепнул. — Скоро все начнут расходиться, и со стоянки не выедешь; опять время потеряем.
Покидая Геомузей, он оглянулся.
Было дело: сюда он отправлялся не то, чтобы с тяжёлым сердцем, но с каким-то неприятным ощущением: а вдруг его снова используют? Он не против помочь в чём-то герцогу, которого безмерно уважает, и служба у которого вознесла его из нищеты чуть ли не в миллионеры. Но очень уж памятны жгучие щупальца ируканджи. Не хотелось бы повторения чего-то подобного. Да и чьих-то трупов, хоть и незнакомых, тоже не хотелось… Поэтому сейчас он покосился на музей — авангардное здание, выполненное в виде стилизованного вулкана, из жерла которого вырывалось голографическое пламя — и с облегчением выдохнул:
— А всё же хорошо, что ничего не случилось!
И с чувством выполненного долга повёл оленёнка к своему мобилю.
Не зная, что в это же время добросовестные служители музея, посматривая, как журналисты расходятся, решили не терять времени даром и начать проветривание с верхних ярусов зала, и запустили вентиляционные установки. Поток воздуха, пронёсшийся по бывшему убежищу сладкой парочки, был не особо силён, но его хватило, чтобы сдвинуть и подтолкнуть в щель решетчатого пола несколько крошечных обломков грифеля от сломанного карандаша. Они ведь были такие мелкие, почти невесомые… Никто и не заметил, как три махоньких твёрдых кусочка упали на рабочую панель чудо-машины.
Несколько минут спустя широко распахнулись двери, выпуская последних журналистов, и в зал ворвался сквозняк. Кто ж виноват, что от его дыхания три графитовых крошки заскользили по гладким поверхностям и вновь провалились — одна в зазор между панелью и зелёной кнопкой, остальные — в вентиляционные дырочки какого-то блока. Лишь когда внезапно ожил и заработал самописец, на звук распечатки недоумённо оглянулся ассистент приезжего академика, уже собиравшийся уходить. Подошёл, подхватил лист бумаги, вгляделся в синусоиды… и побелел. Отыскав глазами горящую зелёную кнопку, вообще покрылся потом.
Ассистент лихорадочно оглянулся. Судорожно захлопал ладонями по панели управления, но, судя по отсутствию результата, попытка отключить запущенный каким-то образом процесс не удалась. Трясущимися руками выудил переговорник.
— Шеф… — проблеял. — Эта дрянь… сработала. Не знаю! Не могу, не отключается! Вот-вот где-то в городе рванёт… минут через десять, когда резонанс нарастёт до критического. Пробовал, она не останавливается! Что делать, шеф?
Глава 12
Не так-то это было сподручно — нанизывать на леску бусинки одной рукой. Но что поделать: доктор Алекс оказался верным сторонником «старых добрых капельниц», и наряду с полюбившейся медицинской маготехникой охотно использовал и земные установки, не менее эффективные при своей простоте. Особенно, когда дело касалось мам, взращивающих будущих магов. Тем за всё время беременности чем меньше назначалось маголечения, тем лучше, дабы не помешать развитию ауры маленького волшебника…
Поэтому — Варвару он немного поругал, за то, что обратилась к нему не при первых же судорогах в ногах, а выжидала невесть чего — «у берега погоды»; похвалил за то, что всё же приехала, и даже согласна отказаться от бала; обнадёжил — мол, ничего страшного не произошло, они только вольют сегодня и завтра, а может, ещё в несколько дней, сколько-то там недостающих организму вместе с кальцием и калием микроэлементов — и Варя будет как новенькая. И даже добавил, хмыкнув, что «очень вредно не ездить на бал, особенно, когда ты этого заслуживаешь». Не утомляться, побыть час-полтора, сбить охотку — и достаточно: шум, громкая музыка, постоянное общение быстро утомляют в деликатном положении.
