Он так растерялся, что даже захлопнул шкатулку.
Барб, кто же ты?
Или сама не знаешь?
И заодно — ни сном, ни духом не ведаешь, какое сокровище хранится у тебя на полке, между кактусом и орхидеей? Бред какой-то…
Неосознанно Крис потёр грудь — повторив жест Эриха Марии, который недавно убедился, что племянник жив, но вне досягаемости. Вновь открыл шкатулку. Пальцы его подрагивали от волнения.
Вот и оно, кольцо перехода, с узнаваемым изумрудом…
Но даже остатками магического зрения он хорошо различил на нём специфичную ауру, такую же, как на древнем колье. И бесполезно доказывать, что этого не может быть: могло, и всё тут. Выходит, это не современный артефакт, а один из прародителей, образец, по которому начали делать нынешние устройства. А связываться с древней магией без подготовки опасно. Кто знает, куда она его унесёт. И на кого настроено.
В расстройстве он раскрыл наугад несколько футляров — и застонал от облегчения, выхватив из последнего заветное кольцо, с аурой Илларийских портальщиков. Да ещё и работающее, судя по пульсации магии! Вот это был настоящий подарок судьбы.
До начала заседания оставалось четверть часа. Но Крис не мог уйти, не передав о себе весточки.
Шкатулку он оставил на столике — чтобы обратила на себя внимание — и пристроил на крышку свои наручные часы. Стекло, правда, покрылось сеточкой микротрещин, но опознать на циферблате илларийские буковки в названии фирмы можно было вполне. Ну, вот, теперь ясно-понятно, кто спёр кольцо и с кого взыскивать. А уж он с удовольствием подставит голову для щелчков и подзатыльников, спину для наказания… Пусть Барб отведёт душу. Бедная… Какой он всё-таки мерзавец. Ему бы надо сейчас быть рядом, делить с ней и радость, и счастье…
Но если не развестись сегодня — до следующей попытки он может не дожить. Да ещё и любимую женщину подставит. Нет, надо завершить начатое, разобраться с гадёнышами, жаждущими его смерти, и тогда уже возвращаться.
Итак… Традиционно такие кольца надевали на левый мизинец…
…Дежурный портальной станции откровенно скучал и от нечего делать разгадывал крестословицу в газете, когда на пульте замигал уголок в самом нижнем ряду сигнальных ламп-маячков.
Его коллега выронил бутерброд и замер с выпученными глазами.
— Заработало! — в один голос воскликнули служащие и ринулись вон из комнаты отдыха, в просторный холл со множеством пространственных переходов на стенах. Портальные арки земного сектора, давно потухшие, оживали, наливались привычным глазу сиянием, а из одного из них на глазах дежурных вывалился человек. Изрядно потрёпанный, вроде бы в дорогом костюме, но словно попавшем под камнепад, с расцарапанной физиономией…
— Я где? — выдохнул он.
Портальщикам, встречающим иномирян, подобные вопросы приходилось слышать частенько.
— Добро пожаловать в Авилар, столицу Илларии! — отрапортовал дежурный. — Куда прикажете доставить, ценьор? И не желаете ли сперва привести себя в порядок? У нас душевая…
— Нет, благодарю, я опаздываю. Есть что-нибудь из выходов поближе к Верховному Суду?
— Э-э… — Дежурный замялся. Но углядел дорогущие ботинки — единственную нетронутую и чистейшую деталь в туалете пришельца! — перстень с бриллиантом рядом с портальным кольцом, которое само по себе — знак принадлежности в элите… — Есть выход прямо в здание суда, но не обессудьте, ценьор, это комнатка для представителей прессы! Там тесновато…
— Годится! — прямо-таки взвыл прибывший. — Веди!
И уже на бегу набрал вызов на переговорнике.
— Дядя, это я. Да, Барлоговы веники, жив, жив! Сейчас буду, порадую собой журналистов… Не особо там меня пугайся, я не в лучшем виде.
И непонятно добавил:
— Иду спасать мир! Да нет, не заговариваюсь, просто есть такой красивый старинный обычай…
Глава 16
Неизвестно, как долго ещё Варвара Пална смотрела бы вслед красной «Реношке», выруливающей из тесного двора, если бы не всезнающие и вездесущие соседки, окликом выведшие её из транса.
Денёк-то выдался на редкость тёплым, почти майским, вот они и высиживали рядком, грелись на солнышке, подложив на отволглую за зиму скамейку широкий кусок войлока, а заодно и бдили. Ведь весна в разгаре, и самое время отслеживать зарождающиеся парочки и шугать посторонних амуров.
— Слыш, Варюх, — с плохо скрываемым любопытством подалась вперёд баба Липа. — А у тебя, не иначе, как завёлся сердечный друг! Признавайся, кто по квартире бродит? Я надысь мимо твоей двери проходила — всё слышала: топает да сам с собой разговаривает, по всему видать — мужик свой, не чужой, не хоронится!
— Да чужие и не полезут, вроде тех дуриков, что потом с окон снимали, — охотно подхватила баба Таня. — Варьк, у тебя, никак, квартира заговорённая? Ты бы и мне так состряпала! Ведьма у тебя, что ли, знакомая? По объявлению нашла? Дай телефончик-то!
— Погодите-ка… — Варя так и замерла в охотничьей стойке. — Ходит? Баб Лип, точно? Ты ничего не напутала?
— Агась. И вроде как тебя окликает. Ну ты, девка, дурында: там мужик дожидается, а ты по улицам разгуливаешь, на чужие иномарки пялишься… Беги, лови, пока не сбёг!
И бодрые пенсионерки захохотали вслед рванувшейся к подъезду соседке, враз почувствовавшей себя прежней Варенькой, и даже забывшей о недавних страшных событиях. Она мчалась на третий этаж, не замечая, что перепрыгивает через ступеньки, и даже не запыхалась к тому моменту, когда распахнула дверь и позвала:
— Кри-ис! Крис!
Растерянно прислушалась к тишине. Где же он? Это мог быть только он, и никто другой!
Кинула быстрый взгляд на подзеркалье и выдохнула с облегчением, поняв, что хорошеньких башмачков, связанных ею недавно с такой любовью, нет. Да и книга лежала не на том месте, где её оставили, будто обронённая… Неужели он утащил пинетки? Счастливо засмеявшись, Варя прикрыла входную дверь, торопливо прошлась по комнатам, забыв разуться…
С каждым шагом настроение стремительно падало.
Где же он?
И почему… шкатулка с прабабкиным наследством не на месте?
Сердце её упало. Неужели здесь всё-таки шарились воры?
Но нет, воры не оставляют после себя визитную карточку в виде тяжёлых часов на платиновом браслете. И уж точно после них не витает по всей квартире едва уловимый аромат кедра и смолы, свойственный её любимому мужчине.
— Стекло треснуто… — растерянно пробормотала она, берясь за часы. — Ой, божечки, что же с тобой случилось такое, а? Как тебя вообще сюда занесло, Крис, миленький? И куда ты подевался?
Озарённая догадкой, ахнула — и распахнула шкатулку.
Футляр с кольцом перехода аккуратно стоял в ряд с несколькими остальными, но — открытый, пустёхонький.
