Книга Грех – имя твое, женщина , страница 29. Автор книги Степанида Воск

— Деньги забыла, — язвительно донеслось мне в ответ.

— Это вам на чай, — не поворачивая головы, сообщила Макарову.

Может быть, я плохо расслышала, но мне показалось, как скрипнули зубы мужчины.

На сегодня достаточно. С коллективом познакомилась, можно и отдохнуть.

Я решила пройтись по городу, подышать свежим воздухом, подумать на досуге, куда я качусь.

Однако мне не дали побыть в одиночестве. Стоило только пройти несколько шагов в сторону площади, как в сумочке завибрировал телефон. Средство связи доставать не хотелось, как не хотелось и отвечать пока неизвестному абоненту. Но пришлось. Дело в том, что в последнее время мне звонил только лишь Слюсаренко или его секретарь. Очень редко объявлялись старые знакомые из прошлой жизни. Я лишний раз старалась не ворошить прошлое, чтобы не делать себе больно. Ведь, большинство людей совершенно не понимало одной простой истины: будь у меня возможность изменить свою жизнь, я бы это сделала. Но, к сожалению, это мне было недоступно. Я всецело зависела от Слюсаренко. Он контролировал мою жизнь и в любой момент мог ее поломать, теперь уже окончательно. Иногда, я задумывалась, а что было бы, не свяжись я с Игорем, не будь я официанткой на том банкете, где познакомилась с Виталием. Что стало бы со мной? Ответа я не знала. Да и никто не мог ответить. Единственное, что я бы не хотела изменить в прошлом, так это встречу с Макаровым. Почему-то именно она оставила в памяти неизгладимый след, от которого гораздо светлее на душе.

— Да, — ответила, не глядя на дисплей телефона.

— Ну как прошла встреча? Братец был рад тебя видеть? — с любопытством спросили у меня.

— Очень, — скривилась я, услышав голос Слюсаренко.

— Ты потрепала ему нервы? — мужчина был доволен, и это явно слышалось в его голосе.

— А надо было? — вопросом на вопрос ответила мужчине.

— Да, детка.

— Надо было сразу так и сказать, — недовольно произнесла в ответ. Я чувствовала, что не просто так меня отправил Слюсаренко в качестве своего представителя. Он что-то замыслил. И это что-то вряд ли понравится Герману.

— Успеется. Приезжай ко мне. Я у себя, — коротко бросил мне мужчина. Мне же меньше всего хотелось исполнять пожелания этого самодура.

— Виталий, я хотела пройтись по магазинам, — я понадеялась на понимание со стороны мужчины и уважение моих желаний.

— Нет, — категорично ответил Слюсаренко. — Я хочу тебя видеть.

Мужчину не интересовало, что я хочу, лишь его желания ставились во главу угла. И это меня бесило до умопомрачения. Иногда мне до безумия хотелось топнуть ногой и сказать, что я не намерена выполнять его пожелания. Но в такие моменты я вспоминала, что у Слюсаренко где-то хранятся компрометирующие меня материалы. Те, которые он изъял у следователя по поводу сфальсифицированной кражи, и тогда всякое желание бастовать отпадало. Приходилось прятать свою гордость куда подальше. Однако с каждым разом это получалось все сложнее и сложнее.

***

— За что? — звонкая пощечина обожгла лицо. Ничего подобного я не ожидала. Одно дело, когда предвидишь подобное развитие событий, а другое, когда все происходит внезапно и ни за что.

— Бей своих, чтоб чужие боялись, — довольно произнес Слюсаренко, улыбаясь на все тридцать два зуба, которые я бы с удовольствием пересчитала этому уроду.

В последнее время мужчина все чаще и чаще стал применять физическую силу в отношении меня. Я подозревала, что Виталий получал моральное удовлетворение, издеваясь надо мной. Мужчина упивался моими страданиями, моим замешательством, моей растерянностью.

— Для кого ты это говоришь? — повысив голос, спросила у мужчины. — Ведь никого рядом нет.

— Хочешь еще получить? — ухмыльнулся Слюсаренко. Не отойди я в сторону после пощечины, то непременно схлопотала бы вторую. Я буквально видела, что у мужчины чешутся руки продолжить начатое.

Буквально пару минут назад мы прибыли в офис, где должны были встретиться Макаров и Слюсаренко. В этот раз депутат не решился отправить меня одну на встречу с братом, а взял в качестве сопровождения. Вот только причину рукоприкладства я понять не могла. Однако тайна Полишинеля открылась практически сразу.

Герман, как всегда решительно, пружинящей походкой вошел в комнату.

— Добрый день, прошу прощение за опоздание. Пробка, — как всегда лаконично произнес мужчина.

Слюсаренко поздоровался с братом, я тоже, правда не совсем вежливо, как того требовали обстоятельства. Спиною я ощутила на себе взгляд Макарова. Я стояла у окна и смотрела на улицу. Данное поведение было продиктовано необходимостью. Меньше всего мне хотелось светить следом, зияющим на щеке. Половина лица горела.

— Я вижу в этой комнате мне не все рады, — уловила в голове Германа нотки недовольства. Мужчину явно раздражало мое пренебрежение к его появлению.

— Брат, о чем ты такое говоришь? — подал голос Слюсаренко.

— Похоже, что твоя женщина, — Макаров сделал ударение на слове «женщина», — не желает здесь быть.

— С чего ты взял? Просто она иногда бывает невежлива. Ирина, повернись к моему дорогому брату, — ехидно и с долей превосходства произнес Виталий.

Выполнять желание депутата я не стремилась, продолжая глядеть в окно.

— Повернись, я сказал, — повысил голос мой мучитель. Далее игнорировать Слюсаренко было опасно. Я не сомневалась, что за ослушание мужчина меня накажет. Медленно, стараясь остаться вполоборота к Макарову, я повернулась.

— Я тебя слушаю, — на людях мы уже давно общались со Слюсаренко на «ты».

— Вот. Пожалуйста. Каждый день приходится учить уму разуму, — в свете недавно случившегося слова мужчины имели двойной смысл.

Я надеялась, что Герман ничего не разглядит. Однако плохо я его знала. Он специально подошел ко мне ближе и даже протянул руку, чтобы лучше рассмотреть отметину, зияющую на лице.

— Что это такое? — сталью в голосе можно было перерубать канаты.

Дернув головой в сторону, я встретилась с глазами мужчины, в них бушевала едва сдерживаемая ярость. До этого я всячески прятала взгляд, не желая видеть осуждение со стороны Германа, а то и радость. Все же между нами были очень непростые отношения.

— Обычный воспитательный процесс, — не стал скрывать своей причастности Слюсаренко. Мне стало ясно, для чего мужчина ударил меня. Он хотел, чтобы об этом узнал Макаров. Но в присутствии мужчины, по всей видимости, побоялся это сделать, вот и провернул дело заранее. Он и сейчас не подходил близко, предпочитая общаться из дальнего угла комнаты.

— Ты продолжаешь в своем репертуаре? — прогремел Герман, поворачиваясь в сторону Слюсаренко. — Неужели я тебя мало учил?

— Это моя «женщина» и она со мной по доброй воле. Не так ли, Ирочка? — издевательски произнес депутат. — И ее все устраивает. Не так ли, Ирочка?