Книга Очкарик, страница 100 – Катажина Бонда

— Слушаю. — Петр выдохнул дым в лицо соперника.

Он сам не знал, что его больше взбесило. То, что Степан застукал их с Дуней, или то, что у того был ключ от его комнаты в рабочем общежитии. А может и третье, то, чего он до сих пор не принимал во внимание, а следовало бы, судя по тому, как бессовестно Ожеховский пялится на него.

— Я буду бороться за нее. Она не хочет быть с вами, — вызывающе объявил он.

Степан рассмеялся.

— Не устраивай сцен, парень. — Он вытащил из кармана автомобильный каталог. На первых страницах там были новая «Чайка» с хромированными ручками и классическая «Волга» с боковыми ветровыми стеклами, последний хит. — Посмотри, какую тачку я себе заказал. Первый такой автомобиль в Хайнувке. Меня назначили директором пилорамы. Держись меня, далеко пойдешь.

Петр нахмурился.

— Вы о чем?

Степан встал. Подошел к радиоточке, повернул включатель. Раздался треск, а потом зазвучало «Железнодорожное трио».

Сестры Михаляк — Данута, Ядвига и Ванда — исполняли народную песню о глубоком колодце.

— Есть одно дельце, которое надо сделать, — отчеканил Степан. — Ты же у нас пишешь, ведь так? Напишешь кое-что в газету, а я помогу, чтобы это опубликовали. Это навсегда решит все твои проблемы, но я забираю себе ребенка.

— Какого ребенка?

— Вашего. — Лицо Степана оставалось неподвижным. Глаза сузились. — Она тебе не сказала?

Петр ждал. Кровь отхлынула от головы. Он слегка покачнулся.

— Дуня на четвертом месяце. Можешь спать с ней, пока она этого хочет. Но ребенок будет моим. Идет?

* * *

Степан выглянул в окно. Перед пилорамой собралась толпа работников. Рабочий день давно закончился, но люди все прибывали. Появились и женщины с детьми. Они приносили еду мужьям, которые сидели в картонных коробках и спорили у горящих переносных печек. Все паровозы и вагоны были сцеплены. Ими забаррикадировали железнодорожные пути и загородили дорогу к складу с инструментами. Над одним из самых больших станков развевался пиратский флаг с черепом и костями. Сзади он заметил транспаранты «Оккупационная забастовка. День 2-й».

Один из его людей, Вацлав Марианьский, вышел к толпе и крикнул:

— Что вы творите? Надо товар вывозить, идите работать!

Директор вышвырнет всех, кто не послушает.

Протестующие ответили ему громким свистом. Встали плотным полукругом. Через пару секунд полетели яйца и несколько петард. Марианьский поспешил укрыться в здании.

Степан задернул шторы, потому что одно яйцо попало в его окно. Он затянулся трубкой, подошел к черному телефону, стоящему на столе, заказал межгород. Вскоре его соединили с Варшавой.

— Они хотят увеличения базовой сдельной зарплаты на тридцать процентов. Требуют дотации на отопление. Два кубометра дров в месяц. Соблюдения правил техники безопасности и внимания к их жалобам, — отрапортовал он.

Потом слушал и повторял:

— Да, да. Я полностью согласен с вами, товарищ начальник. Да. У меня есть свои методы. Вооруженная милиция только ухудшит ситуацию. Когда опубликуют? Я понял.

Он положил трубку. Через мгновение телефон зазвонил снова.

— Дежурный, товарищ директор. К вам инженер Бондарук.

— Впустить. Пусть сначала поговорит с работниками. А потом пусть приедет ко мне. Да, я буду ждать дома.

Ожеховский положил трубку и выглянул в окно. Он смотрел, как Петр входит на помост из ящиков и кричит людям. Сначала они не хотели слушать его, но когда он взял в руку микрофон, начали озвучивать свои требования.

— Нам нужны работа и хлеб!

— Подставной, — прозвучало из толпы.

— Тихо, дайте ему сказать. Пусть страна узнает о наших бедах.

Уже тогда Степан понял, что выбрал правильную тактику. Подъехала милицейская машина. Стражи порядка встали у выхода. Директор с эскортом благополучно добрался до дому. Дуня заканчивала проверять у Ирмы уроки. Он поцеловал дочь в лоб и сообщил жене:

— Мне надо поехать в Варшаву.

Она кивнула.

— Если меня долго не будет, ничего не предпринимай. Я буду в безопасности. Надо подождать, пока все успокоится. До завтра эта забастовка должна закончиться, иначе нас перебросят на другой конец страны. Если нет… — Он замолчал.

— Что мне говорить, если не вернешься?

— Ты ничего не знаешь, — уверенно сказал он. — Пусть так все и останется.

Ночью, когда Степан попивал коктейль, а жена и дочь уже спали, раздался стук в дверь. Директор надел пиджак на помятую рубашку. В дверях стоял Бондарук. Он протянул несколько листов бумаги. Степан взял их, быстро пробежал глазами и одобрительно улыбнулся. Он пригласил парня войти, но тот отказался. Степан снял с вешалки пальто, закрыл дверь. Перед входом стоял новенький автомобиль. Водитель открыл дверь начальнику. Оба мужчины сели в машину. Подъехали к зданию почты, разбудили заведующего. Тот в пижаме отправил факс в редакцию «Современной газеты». Когда закончил, Степан положил перед ним на стол талон на бесплатные дрова. Заведующий благодарно поклонился.

— Молодец, парень! — Директор похлопал Петра по плечу. — Права есть?

— Только на мотоцикл. — Бондарук покачал головой. — Я никогда не ездил на таких машинах.

— Это намного проще, чем спать с бабой, — заржал Степан. — Главное, держаться дороги, не сбиться с выбранного пути. Ну, давай, орел. С этого момента — мир у твоих ног.

Водитель забрал свою шапку и направился домой. Петр сел за руль.

— Тебя ждет поездка в Варшаву, но сначала надо кое-что согласовать.

Они свернули в лесную глушь.

— Включи дальний свет. Гляди, какое чудо. Спасибо партии.

* * *

Черная хата возникла из темноты, словно фары автомобиля проецировали фата-моргану. Петр осторожно подъехал к самому крыльцу. Деревянные, черные от сажи бревна. Оконные рамы, некогда беленые перед каждым праздником. Сейчас облупившиеся, в некоторых вместо стекла куски фанеры. С крыши свисают каскады прелой соломы. Кровля решительно требовала ремонта.

— Выключи двигатель, — приказал Степан.

Он с трудом выбрался из машины. Закутался в шерстяное пальто, потому что на открытой местности сильно дуло. Петр еще какое-то время сидел за рулем. Он размышлял, где они находятся. Полчаса назад выехали из города, кружили по узким дорогам. Степан несколько раз сбивался с пути. Петру приходилось разворачиваться на лесных тропинках. Когда они наконец добрались до открытого по самый горизонт поля, ему не верилось, что они на месте. Может, при свете дня он и найдет дорогу, но сейчас совершенно не понимал, как выбраться. Ясно было только, что они отъехали не очень далеко. Если с ним что-то случится, то расследование будет вести хайнувская милиция.