Книга Очкарик, страница 132 – Катажина Бонда

— Из распечатки разговоров Божены Бейнар, которая не далее как вчера разговаривала с Кваком. Его мобильный логинился в Хайнувке. Не в Мексике или Аризоне, где ты, наверное, предпочла бы его видеть. Почему вы не задержали бригаду Зубра? Почему не заполняете КПЗ подозреваемыми? Почему ничего не делаете?

— У меня нет таких данных. Поэтому и оснований нет, — сказала Романовская и добавила на случай потенциальной записи разговора: — Мы всего лишь районный участок. Позвони Доману, может, он поверит.

Саша неприятно расхохоталась.

— Он не отвечает на мои звонки. Но я начала действовать самостоятельно и хочу выразить благодарность за помощь твоему сыну. Этот ваш компьютерщик, Куба из «Тишины», когда-то работал в мобильной сети «Плюс». Он проверил это одним нажатием клавиши. Конечно же нелегально, без разрешения прокуратуры, поэтому мы не можем это приобщить к делу, но такие оперативные действия производятся, чтобы потом начать действовать согласно процедурам. Заодно я узнала, что материалы из моего компа понадобились вашему человеку. IP указывает на адрес участка. Что скажешь?

Романовская скрыла свое возмущение.

— У меня сейчас планерка. — Она ушла от ответа.

— Если ты и правда на моей стороне, перенеси ее, — предложила Саша. — Или пусть Мейер поедет с нами. Если он так хорош, то должен знать, что комплект виктимологических данных — это основа. Удивляюсь, что он не озаботился этим. Если вы дали ему те же бумаги, что мне, то его экспертиза будет ни о чем. Даже гениальный профайлер из дерьма конфетку не сделает, как когда-то говаривал мой шеф. Кстати, я нашла одежду похитителя Ивоны Бейнар. Маска и свадебный костюм были в рукаве халата Лукаса Поляка. Это все у меня в багажнике. Упакованное по всей форме. Я хотела сказать тебе об этом и даже отдать, но ты не впустила меня.

— Почему ты не вызвала техников? С ума сошла? — заорала Кристина.

— Потому что Джа-Джа знал об этом, — подчеркнула Залусская. — И вроде как пробы на анализ уже взяты.

— Я ничего об этом не слышала.

— Тогда поговори с мужем, потому что ваши версии идут вразрез, — заметила Саша и добавила, слегка понизив голос: — Если ты будешь продолжать использовать меня в качестве дымовой завесы, я наделаю вам дел на самом верху, и уверяю тебя, что твое кресло может стать раскаленным.

— Угрожаешь?

— Я только прошу поддержки, — дружелюбно сказала Саша. — Я не оставлю это дело. Будь уверена. Я слишком далеко зашла, чтобы теперь бросать все это.

Романовская увидела звонок на второй линии.

— Я перезвоню. — Она соединилась с Доманом.

— Покусанная вышла из комы, — услышала она. — И назвала место пребывания похищенной Ивоны Бейнар. Я отправил группу в старый дом Косеков, это особняк на окраине микрорайона Мазуры. Тот, с садом.

— Я думала, что он заброшен.

— Мы все так думали. Гениальное место укрытия в стиле «темней всего под фонарем», — признался Доман. — Она у нас.

— Живая?

— Абсолютно, — заверил он ее. — Ни одной царапины. Младшая сестра Зубров заканчивала готовить яблочный мусс, когда вломились антитеррористы. Сообщи пресс-секретарю. Людоед привлечет к нам сейчас любопытных туристов. Мэр может начинать печатать листовки со стишками. Скажи Франковскому, пусть открывает шампанское.

— Займись ей, — приказала Романовская. — А психбольную повесим на ее брата, и все опять будет чисто. Причем правдиво. Заряжалка подходит, фотография дочери рыжей была найдена в его палате, сейчас было бы неплохо, чтобы совпала форма зубов. Пусть Сачко оформит полагающиеся разрешения. Они понадобятся.

— Уже сделано, — отрапортовал Доман. — У невесты были собраны вещи, словно она собралась куда-то уезжать. В кошельке пятьдесят тысяч сотнями. Ровно столько Бондарук назначил за ее брюнетистую голову. Все это подозрительно, потому что в момент задержания она больше переживала, что мусс подгорит. Да, и еще постоянно спрашивает, где Квак. Похоже, что наш любовничек куда-то свалил. Сейчас там техники уборку территории производят. Я дам знать, если будет что-то интересное. Ты точно не хочешь поприсутствовать? Не интересно, почему молодая сбежала от Синей Бороды?

— Очень, но у меня проблемы с рыжей гданчанкой.

— Да ладно. Раз нет трупа, дело неактуально. Пусть рыжая едет домой, я даже слышать о ней не хочу.

— Хочешь, — заверила его Романовская и сделала паузу для пущего эффекта. Подействовало, потому что он замолчал и ждал продолжения. — Залусская раскапывает старые дела. Вытащила на поверхность исчезновение Ожеховского. Нашла какого-то чокнутого эксперта, стремящегося попасть в телевизор. Они говорят о гэбухе и Красной Хайнувке. Спелась с нациками или что? Может, у них на руках документы из ИНП? Ни черта не понимаю. Но это становится небезопасно.

— Кишка у них тонка. Гавел их быстро успокоит. Что не по силам мэру, то староста решит.

— Чувствую, что рыжая наделает нам тут дел. Собственно, уже понятно, что в этом она профессионал, — ответила Романовская. — Она чужая. Не знает правил. Я ее недооценила.

— Поступай как хочешь, — отмахнулся Доман. — Лишь бы в бумагах было чисто.

— Будет, — вздохнула она. — Как всегда.

— Мы с Губертом берем Бейнар. Дай хлопцам зеленый свет на задержание ее матушки и остальных Зубров. Я много лет ждал этого дня, и сегодня у меня мой собственный Новый год.

— Празднуй на всю катушку. Устрой спектакль для борзописцев.

— Это будет блестящее задержание. Пожалуй, даже разрешу им щелкать фотки внутри дома. Пусть и на их улице будет праздник.

— И не позволяй им снять сливки. Не отправляй их к пресс-секретарю.

— Не учи ученого.

Она закончила разговор и направилась к полицейской машине. Подумав, сунула в карман служебный пистолет.

— Через пять минут у фабрики, — позвонила она Залусской.

— Я уже жду возле дома Бондарука, — прозвучал ответ. — Поторопись. Какие-то пожилые поклонницы крутятся здесь. Одна из них — та знахарка.

— Каков объект, таков электорат. — Романовская выдавила из себя шутку, но вместо дома Бондарука свернула в сторону улицы «красных свиней», элитных домов из красного кирпича, в которых жили почти все представители городской власти. В том числе бывший и настоящий мэры, чиновники из управы и с недавнего времени она сама. Кристина постучалась к соседу. Открыла дочь старосты.

— Здравствуй, Гося. Отец дома?

Потом бесцеремонно шагнула в квартиру и, не обращая внимания на то, что открывшая ей дверь девушка жестами показывала ей, что только-только уложила младенца, громко заявила, чтобы староста мог отчетливо услышать ее:

— У меня срочное дело. Очкарик вылез на поверхность и начинает плеваться ядом.

Адам Гавел вышел в тапках.

— Я не в настроении, Крыся. — И зевнул, словно она прервала его полуденный сон. — Внука моего разбудишь. У него колики. Я целый час его укачивал.