Онлайн книга «Сломанные куклы»
|
— Ну, тогда держись… Глеб обнял и закружил по коридорчику Виталика, обтирая его спиной близкие обойные стены. — Получилось, Панса! Все получилось! — Оставь ты меня, сумасшедший! Чего еще у тебя там получилось-то? — Не там, а здесь! И не у меня, а у нас! Мы чемпионы, Виталь! — Да не ори ты так. У нас пенсионеры за стенкой живут. Они же поздно просыпаются. — Хорошо. Чай у тебя есть? Горячий, сладкий… И пирожки, а? — Пирожками его с утра еще тут потчуй… — по Виталику было видно, что ворчать он будет от силы две, максимум три минуты. — Садимся. Капитан Глеб первым плюхнулся на привычный диванчик. Сцепив ладони за головой, он дерзко и загадочно уставился на присевшего рядом Виталика: — Ну, ты что, так ничего и не понял?! — Чего это не понял-то… Все прекрасно понял. Вчера они тут всей гурьбой до поздней ночи миловались друг с другом. Когда у меня спиртное закончилось, так в обнимку и уехали. Одну машину на всех вызвали. До хрипоты спорили, кто из них за такси платить будет. Один орет: «Я, я!», другой — «Ни фига, я банкую!» Марек еще тут под ногами у всех мешался, все нудел, что он виноват, что деньги с него причитаются. Вот. Правильно я понял? — Конечно! Ты просто супер! — А ты меня так вчера нехорошо… Предельно отмобилизованный и еще со вчерашнего вечера готовый к подобным упрекам, Глеб Никитин смешно сполз с диванчика на пол и встал перед Виталиком на колени: — Не вели казнить, вели миловать! Панас радостно, уже больше не в силах сдерживаться и заботиться о сне престарелых соседей, загоготал: — Да ну тебя, Глебка! Опять ты за свое! Не поднимаясь с колен и строго, исподлобья, поглядывая на Виталика, Глеб требовал ответа: — Прощаешь? Скажи, прощаешь? Виталик соскочил с дивана и очень похоже встал на колени напротив: — Тогда и я так же! — Это не дело. Мы становимся похожими на вежливых японцев. Лучше тащи пирожки. И чай. Обязательно сладкий! Усаживаясь на свое любимое место среди лебединых подушек и одновременно отряхивая брюки, Глеб задумчиво посмотрел на Виталика: — А ты ведь сегодня мало спал, дружище… Виталик отмахнулся от него, не отвлекаясь от плиты. — Говорю же, наши гаврики почти до часу ночи тут колобродили. Тебя через раз вспоминали. Я ведь, честно скажу, боялся, что ты уедешь, а у нас все так и останется. Думал ведь, что ты волну-то поднять поднял, про наши взаимоотношения, а кто дальше расхлебывать будет? Тебе с вареньем? — Виталь, на твой взгляд, все получилось? — Легче всем стало и мне тоже. Говорили-то под конец мы про разное, планы строили, как на рыбалку вместе выбраться, Марек в гости приглашал к себе всех, семьями. Сегодня он за какими-то лекарствами для Назара в Москву поедет. Галине, чувствую, недолго осталось королевствовать-то. А может, и нет… Не знаю. Как они сами решат. — У тебя-то Серый деньги брал? Панас поджал губы: — Ты же говоришь, что все, проехали, а сам… Ну дал я ему тыщу. В апреле, с получки. На улице около Дома культуры его встретил. Жалко было очень, вот я и дал. Тыщу рублей. А чего тут такого стыдного-то? — Ничего, не кипятись. С деньгами на похороны я уже все решил, так что ты особо-то не задумывайся над этим, ладно? Виталик проникновенно тронул Глеба Никитина за руку: — Может, это Жанка Серого-то… чтобы тот про нее и про Назара никому ничего не растрепал? Баба ведь там, на дачах-то, была, точно, и сковорода — по-бабски, ведь там и ножи еще, правда, ведь рядом были. А? Может же ведь? — Виталик, все кончено! Не выдумывай ты ни про кого ничего больше! — Все! Больше не буду! Продолжая наблюдать, как Виталик возится у маленького столика с чайниками, сооружая густую заварку, Глеб по трехдневной привычке подошел к балконной двери: — Послушай, ты поклясться можешь? — Чего? — Клянись своими дочками и женой, что никому и никогда даже и намекнешь на то, что я тебе сейчас скажу! — Ну, Глеб, ты загнул, девчонками я еще клясться буду! А Антонина моя вообще этих споров да пари разных не одобряет… Внимательный взгляд капитана Глеба не дал Виталику закончить решительную фразу. — А чего ты хотел сказать-то мне, а? — Обещаешь? — Ну… — Тогда я сам предупрежу тебя. Проболтаешься — не будет счастья твоим дочкам и я к тебе больше никогда не приеду! — Боже мой, да что ты еще такого ужасного-то знаешь! — Про Серого. Он ведь сам повесился. Не закончив процедуры с заваркой, Виталик растерянно присел. — Ну вот! Все темно опять как-то, непонятно. Ты же вчера говорил, что… — Включи голову, Виталь! Пойми ты наконец, что это наш Серега устроил взрыв! Глеб нагнулся к Виталику и начал говорить тише: — Никто из наших, вообще никто, не должен об этом знать! Пусть остается все как есть — случайность, старая мина и прочее. Но ты-то должен знать, что со взрывом связан Серый! — Значит, на поминках ты говорил об этом все-таки по-настоящему, а вчера нарочно меня придуривал, да? — Ну я же извинился уже… Если хочешь, извини еще раз. — Нет, подожди… Я чего-то никак не соображу. Виталик сдвинул брови и прикусил губу. — Значит, ты точно знаешь, что Серега подложил взрывчатку мужикам в костер? А зачем ему это? — Да, ты прав. Давай-ка я буду по порядку. — Обижать друзей нехорошо. Издеваться над неудачниками грешно вдвойне. Вспомни, вчера же об этом много говорили, сколько раз он унижался, выпрашивая немного денег у вас, у близких, как казалось ему, людей, а?! На операцию сыну! Даже у тебя, обыкновенного работяги, Серега просил денег! Да, вы ему давали! Но как! Ты-то, я уверен, по-человечески. А Марек? А Данилов? Назар на него вообще внимания не обращал, смотрел как на пустое место. Думаешь, Серега всей этой ерунды не замечал, не переживал по этому поводу? И с работой у него, оказывается, ничего не получалось, с семьей проблемы постоянные копились. За дурацкие проекты хватался, а просто зарабатывать не хотел! Мыслитель! Мужики его уже напрямую стали гнать от себя, Марек вот рванью назвал… А ведь Серега так надеялся на всех нас! В конце концов и озлобился… А в таком состоянии можно чего угодно напридумывать, всех подряд в своих бедах обвинить. |