Книга Кошмар на улице дачной, страница 52 – Дарья Калинина

– Мои родители также понесли заслуженную кару. Все, кто плохо ко мне относился, все понесли ее. Своих отца с матерью я наказал за то, что они меня не любили! Не слушались! Не выполняли моих приказаний. Потом я узнал, что они и вовсе задумали предательство. Захотели сдать меня в специнтернат, якобы им так посоветовал врач. Чушь! Отговорки! Это было их собственное решение и желание. И они оба понесли за это наказание. Одного я не учел: смерть родителей сделала меня сиротой, и я все равно оказался в интернате, но ненадолго, оттуда меня очень быстро и забрали родители номер два. Твои, Риточка, родители. Твои и Валькины. Они хотя меня и не любили, но стойко противились всем наветам на меня и ни разу не заговорили о том, чтобы избавиться от меня, сдав обратно. За это они и прожили так долго. Но все равно они меня не любили и получили за это приговор с отсрочкой его исполнения. Как только я перестал в них двоих нуждаться, я привел ранее вынесенный приговор в исполнение.

– Ты убил папу и маму! А мы с Валей не хотели верить, когда бабушка твердила нам об этом.

– Я и старуху убил. Вспоминаю это с наслаждением. До сих пор в ушах хруст ее костей стоит. Слаще этой музыки я в жизни ничего не слышал. Впрочем, нет, ошибаюсь. Было кое-что еще. Стоны твоей сестрички Валюшки, когда я убивал ее. Да, я с ней тоже порезвился всласть. Тоже одно из самых драгоценных моих воспоминаний. И твой мальчик, Рита, за эти дни доставил мне немало счастливых минут. Он у тебя очень крепкий. Даже не знаю, в кого такой. Муженек твой был совсем хлипкий.

– Ты и его… убил?

– Я! Не знал, глупый я человек, что с мужем у тебя отношения никакие. Думал, что ты страдать будешь. Когда понял, что сплоховал, поздно уже было. Но с Валюшкой я не ошибся. И с мальчиком твоим тоже. Я уж думал, что замучил его до смерти, избавился от него, а он взял да и выжил. Но ничего, больше я такой ошибки не допущу. Вы оба приговорены, и из этого подвала вам больше не выйти.

– Чем ребенок тебе помешал? Отпусти хотя бы Павлика.

– Шутишь? Он самый сладкий из вас всех. Сперва я прикончу этих двоих безвкусных олухов, никакого интереса в их жизнях для меня нету, они мне никто. Но и они сгодятся, пойдут на закуску. Потом в качестве бульончика выпью эту противную девчонку, которая всюду сует свой нос.

На мгновение Шурочка окаменела от страха, потому что подумала, что речь идет о ней. Что маньяк каким-то непостижимым образом знает, что она тут и только до поры до времени делает вид, что не видит Шуру. Девочка уже приготовилась дать стрекача, как вдруг услышала еще один стон. Это стонала другая девочка. И Шура догадалась, что Нелька тоже попалась в руки к садисту. Вот куда она запропастилась. Вот почему Лолитка не смогла дозваться свою подругу, когда прибегала искать к этому дому.

– Потом на основное блюдо пойдешь у меня ты, Ритулька, – продолжал психопат. – Ты – моя дорогая сестричка. И на десерт я уже в полной мере наслажусь твоим Павликом. Постараюсь растянуть удовольствие, лакомиться им подольше. О, у меня будет царская трапеза! Давно я так сытно и вкусно не пировал!

– Оставь кого-нибудь из нас про запас, – произнесла тетя Рита. – Ведь если всех прикончишь разом, то ничего не останется на потом. Других родственников у тебя больше нет! Мы с Павликом последние.

– Ничего. Хоть один раз, но наслажусь на полную катушку. Будет потом что вспомнить.

И Шуре показалось, что этот тип облизывается. Неужели он и впрямь собирается их сожрать? Но нет, этот гадкий человек питался не самой кровью, пищей ему служили боль и страх, которые исходили от его жертв. Вот что было его пищей.

Павлик неожиданно обратился к Рите:

– Напрасно ты, мама, не говорила мне о том, что мой папа убит. Дядя ведь меня на эту уловку и поймал. Подошел ко мне и мне папиным именем представился.

Маньяк расхохотался.

– Так и было! Стоит Павлик один-одинешенек в темном проулке. Подошел я к нему, говорю: «Здравствуй, сынок. Мама не разрешает нам с тобой видеться, а я так хочу с тобой поговорить. Пойдем со мной».

– Я с ним и пошел.

Рита ахнула. Но сказать ей было нечего. Она все эти годы скрывала от Павлика, что его отец мертв, чтобы не открывать мальчику еще и того, что отец его был игрок. Рита думала, что действует так во благо своему сыну. Но оказалось, что ее ложь помогла маньяку войти в доверие к ребенку.

Маньяк еще немного похихикал, а потом стал серьезным. В подвале повисла какая-то особая гнетущая тишина, словно бы все то, что должно быть сказано, уже было произнесено. Время разговоров закончилось.

– Я пойду за инструментами, – произнес псих и причмокнул, словно пробуя блюдо на вкус. – А вы ждите. Ждите и готовьтесь, мои вкусненькие.

И он мерзко захихикал. Это тихое хихиканье еще долго отдавалось у Шуры в ушах даже после того, как шаги злодея затихли. Шура была напугана до полусмерти. Но понимала, что, если сейчас она не предпримет хоть каких-нибудь мер, все может закончиться очень быстро и очень печально. Или не быстро, но оттого еще печальней.

– Дядя Гена, – подала она голосок. – А я снова тут.

Дядя Гена в ответ что-то промычал невнятное. Дядя Саша простонал. Внятно ответила Шуре одна тетя Рита.

– Девочка, малышка… беги отсюда!

В голосе ее звучал страх.

– Нет, – отказалась Шура. – Я хочу вам помочь.

– Боже, как ты тут очутилась? Беги немедленно!

– Нет. Я не уйду.

– Ты же погибнешь вместе с нами. Этот человек никого не пощадит.

– Если вы скажете, что мне делать, никто не погибнет.

Какое-то время тетя Рита соображала.

– Можешь попытаться развязать Гену или Сашу?

Шура прикинула. Если развязать дядю Сашу, то он первым делом влепит ей затрещину за ослушание. А вот дядя Гена в этом плане казался девочке куда более безопасным вариантом. И она подобралась к нему поближе и принялась возиться с ним. Увы, ничего не получалось. Узлы были затянуты крепко, и тонкие пальчики Шуры лишь напрасно скользили по ним.

– Не могу! – в отчаянии простонала она. – Ничего не получается.

– Прячься, девочка, – тихо и как-то очень печально, словно окончательно смирившись со своей участью, сказала в ответ тетя Рита. – Я уже слышу его запах, он становится сильней. Он возвращается. Прячься! Прошу тебя!

Шуре не нужно было повторять дважды. Она проворно скользнула в свое укрытие и стала ждать. От досады девочка кусала пальцы, ничем она не помогла дядя Гене и остальным! Ничего не смогла сделать! Пустое место! Жалкий ноль!

– А вот и я! Мои сладенькие, заждались меня? Не бойтесь, никто не помешает нам наслаждаться общением. Я всюду поставил заградительные системы. Если кто-нибудь пройдет первую ловушку и посмеет пройти дальше в подвал, все тут взлетит на воздух. Я притащил достаточно горючего, чтобы хватило одной искры, и – ба-бам! Мы все сгорим!