Книга Когда я падаю во сне, страница 15 – Карен Уайт

Папа по-прежнему смотрел в тарелку. В тишине раздавалось лишь тиканье часов в прихожей и стук моего сердца. Я попыталась составить осмысленное предложение из переполняющих меня слов, но не смогла вымолвить ни звука.

– Ей было всего семнадцать, – продолжила Битти. – А Эллису девятнадцать. Любовь всей ее жизни.

Папа судорожно вздохнул, однако Битти сделала вид, будто ничего не заметила. Я испытала мстительное удовлетворение от того, что ему так же тяжело это слышать, как и мне.

– Что с ним случилось?

– Его призвали в армию. – Сисси стояла к нам спиной, выкладывая брауни на тарелку. – Был шестьдесят девятый год. Шла война во Вьетнаме… Эллис без колебаний отправился выполнять свой долг. Он хотел служить отечеству, и это разбило Айви сердце.

– Сколько они были женаты? – тонким голосом спросила я, не в силах ни вдохнуть ни выдохнуть.

– Недолго. – Сисси поставила тарелку в центр стола.

Пахнуло шоколадом. Ее брауни всегда удавались на славу. Раньше я могла съесть не меньше десяти за раз, но стоило проглотить последний кусочек, как меня вновь заполняла гнетущая пустота.

– Через четыре месяца после отправки во Вьетнам Эллис пропал без вести. – Сисси села за стол и взяла брауни. – Это сломило Айви. Иногда мне кажется, ей было бы легче, если бы его убили. Наверное, бедняжку подкосила неизвестность. Сейчас я бы отвела ее к психологу, но тогда никто так не делал. В те времена полагалось держать чувства в узде и молча переживать свое горе. Когда разбитое сердце истекает кровью, ничто не поможет.

– Ларкин… – Папа протянул мне руку, но я не приняла ее.

– Почему я об этом не знала? – спросила я, заставив себя посмотреть ему в глаза.

Сисси задумчиво раскрошила брауни на кусочки.

– Мы с твоим дедушкой надеялись, что молчание поможет Айви забыть об Эллисе, а время вылечит душевные раны. Ей и так довелось пережить немало горя.

– Потому что бабушка погибла, когда мама была маленькой?

Битти и Сисси, не сговариваясь, поднялись и принялись убирать со стола.

– Да. – Битти встала в дверях, разглядывая миску с картофельным салатом, словно увидела ее впервые. – Наверное, это был худший из возможных вариантов, но Сисси правильно сказала, в те времена никто не думал о душевном здоровье. Поэтому мы засунули эти события под ковер и сделали вид, что ничего не было.

– Пока кто-то не вытащил их наружу. – Папа поднялся из-за стола и взял свою тарелку.

Что-то в его голосе заставило меня внимательно взглянуть на него, впервые за много лет. Может, из-за освещения, а может, из-за недостатка сна он выглядел совсем изможденным.

Я вышла за ним в кухню.

– Ты знал, когда женился на ней?

– Сисси мне рассказала, – кивнул он. – Мы с твоей мамой не говорили об этом, пока в восемьдесят втором не открылся Мемориал ветеранов войны во Вьетнаме. Я хорошо помню, потому что Айви была беременна тобой. В новостях показывали имена, написанные на стене, и она… – Папа замолчал.

– Что?

– Она сказала, что никогда никого не любила так, как Эллиса Элтона.

Его взгляд потух. Я затаила дыхание, ожидая, что он расскажет еще что-нибудь.

– Твоему поступку все равно нет оправдания, Мэк. – Сисси забрала у него тарелку и вышла из кухни.

Мы с папой остались одни.

– Не думал, что из-за меня ты уедешь. Прости.

Я устало прикрыла глаза.

– Я уехала не из-за тебя, папа. Но это одна из причин, по которой мне не хочется возвращаться. – Я встала. – Пойду во двор, подышу. Чувствую себя выжатой, как лимон. Семьи не должны хранить такие вещи в тайне. Кто бы что ни говорил, проблемы от этого никуда не исчезают.

Я едва ли не бегом вышла на крыльцо, глубоко набрала в легкие воздуха, напоенного речными запахами.

Кто-то дотронулся до моей руки. Конечно, Битти. Она всегда старалась примирить нас и совместить черно-белый мир Сисси с моим, запутанным и беспорядочным.

– Составить тебе компанию?

– Нет. Мне нужно побыть одной.

– Ясно. – Она протянула сигарету и зажигалку.

– Сисси знает, что ты все еще куришь?

Битти хмыкнула.

– От этой женщины ничего не скроешь. Просто она предпочитает замалчивать то, о чем не желает знать.

Я кивнула в темноту. Меня укусил комар – впервые со дня моего приезда. Я хлопнула себя по руке. Надеюсь, наглецу крепко досталось.

– Вроде «Я знаю про Маргарет»? Мне придется ждать, когда мама очнется, чтобы спросить ее об этом?

Битти выдохнула. Меня обдало едким запахом табака.

– Может, так будет лучше всего. Сисси никогда не говорит о Маргарет. Никогда.

Раздался клекот. Над водой низко пролетела ночная цапля и уселась на сваю.

– Мама тоже о ней не говорит. Ей было всего два года, когда бабушка погибла. Возможно, она вообще ее не помнит.

До меня внезапно дошло, что мне почти ничего не известно об этой истории. Я никогда не выясняла. Мне и в голову не приходило задавать вопросы.

– Как она погибла?

Битти откашлялась и глубоко затянулась. В ее зрачках отразился алый огонек сигареты.

– Во время пожара. – Она отвернулась и выдохнула дым. – Карроумор загорелся на следующее утро после урагана «Хейзел». Из-за бури электричество отключилось. Наверное, Маргарет уронила свечу. Такое горе для всех нас, особенно для малышки Айви.

Я попыталась представить маму в детстве. Каково это – расти без матери?

– А где она была во время пожара?

Цапля взлетела со сваи, описала круг над водой и бесшумно взмыла в небо. Битти еще раз затянулась и снова закашлялась.

– Лучше спроси ее сама, когда она придет в себя. Не мое дело тебе рассказывать. Конечно, можешь поговорить с Сисси, но полагаю, она ответит то же самое.

– И никто даже не подумал сообщить мне об этом? – Я заморгала, то ли из-за сигаретной вони, то ли из-за почудившегося запаха гари от объятого пламенем дома, в котором заперта молодая женщина, моя бабушка.

– Ты не спрашивала. – Битти с тихим фырканьем выпустила струйку дыма из ноздрей. – Сисси всегда старалась защитить вас с Айви. Ей хотелось, чтобы вы никогда не испытывали боли. Неизвестно, хорошо это или нет. – Она затянулась и хрипло добавила: – Я бы предложила тебе сигаретку, но не буду, потому что вредно. Иногда при виде Сисси меня так и тянет закурить.

С таким кашлем ей бы не мешало бросить. Я с самого детства это говорила, и все без толку. Битти – одна из самых независимых женщин, кого я знаю. Всегда делает только то, что хочет.

Я окинула взглядом реку, прислушалась к тихому лязгу тросов о мачты, доносящемуся из марины. Этот звук беспокоил меня, словно неоконченная фраза, напоминая о том, где моя родина. В Нью-Йорке я жила между двух рек, но все равно не чувствовала себя дома. Должно быть, соленая вода, текущая в моих венах, воспринимала Ист-ривер и Гудзон как чужеродные элементы, несовместимые с моей группой крови.