Онлайн книга «Дьявол в мелочах»
— У тебя с Ильичом не ладится. — Наблюдательная. — Почему? Мне кажется, он к тебе несправедлив. К еде она так и не притрагивается. Салат в пластиковой коробке и сок сиротливо стоят на подносе, и я перевожу взгляд на них, чтобы отвлечься и не пялиться на девчонку напротив. Какое ей до меня дело? Или сейчас выяснится, что она подослана каким-нибудь муд*ком, с которым встречается и который попросил ее надо мной поприкалываться? В это поверю гораздо охотнее, чем в то, что ей не пофиг. — У него спросить не пробовала? Поджимает губы. Сначала теряется, но потом решительно отодвигает поднос и, облокотившись на столик, подается ко мне. — Я помочь хочу. Заявляет слишком уверенно, чтобы у меня остались сомнения в том, что она реально думает, будто мне это нужно. — Кому? — Тебе. — По-твоему, я нуждаюсь в том, чтобы ты мне помогала? — А нет? — Нет. — Окей. Выдыхает резко, как будто желает избавиться с этим выдохом от чего-то, что ей мешает. А я отвожу глаза. Потому что мне вдруг становится жизненно важным продлить этот разговор хотя бы на несколько секунд. А она так и сидит рядом со мной, и мне кажется, что сейчас на нас направлены все взгляды в этом гребаном кафе. — Я просто хотела рассказать, как мы обычно решаем такие примеры. Хотя, твой способ кажется мне более удобным и быстрым. — Я в курсе, как вы их решаете. — Тогда зачем делаешь по-своему? — Потому что мой способ кажется мне более удобным и быстрым. — Но у тебя двойка в четверти вырисовывается. И откуда знает это? Следит за тем, кто какие отметки получает? — А мне насрать. — Грубо. — Жизненно и искренне. — Ты всегда такой? Со всеми? — Какой? — Угрюмый и озлобленный. Я перевожу на нее взгляд, начиная испытывать какое-то уродливое желание рассмеяться. Нет, она это сейчас серьезно? Если Соня в курсе моих оценок, то, наверное, и в курсе того, что среди одноклассников я своего рода изгой. Никто не хочет со мной общаться, а я этому только рад. Например, пару лет назад Саврасов пустил слух, что свою мать убил я. За это я сломал ему челюсть, был поставлен на учет в детскую комнату полиции, и обрел себе врага на весь оставшийся период обучения. А заодно и одноклассников, которые с тех пор повально меня возненавидели. Интересно, где была в этот момент Рождественская? Выходила покурить? Собственные мысли кажутся мне невеселой шуткой, от чего я растягиваю губы в улыбке. А Соня смотрит на меня выжидательно. Как будто реально ждет, что я отвечу на ее дурацкий вопрос. — Да. Я всегда такой. И со всеми. Потому вставай и проваливай. — Зачем ты так? — Как? — Я ведь тебе ничего плохого не сделала. — А мы разве об этом? — Нет. И все же. Она словно сомневается в том, что все сделала правильно. А я мысленно едва не вою. Пусть уже оторвет свою задницу от стула и вернется к своим подружкам, с которыми они перемоют мне кости. Лишь бы только больше не чувствовать тонкий аромат ее духов. Не смотреть на нее, понимая, что вот она — София Рождественская сидит рядом со мной и мы ведем вполне себе человеческий диалог. Молчит, и я молчу тоже. Только встречаю ее взгляд, теперь уже без желания отвести глаза. За эти бесконечные несколько секунд, кажется, между нами устанавливается какая-то связь. Демоны внутри меня рвутся наружу, к ней. Я так и вижу, как они прикасаются к ее коже, оставляя на ней грязные отпечатки, которые она не сможет отмыть никогда. И сейчас мне хочется этого. Увидеть, как София Рождественская становится запачканной мною. У меня от этой картины едва член не встает, настолько острое возбуждение я испытываю. А потом все заканчивается. Она просто поднимается и уходит. Оставляя поднос с нетронутой едой на столе. Не возвращается к своим подружкам, просто выходит из школьного кафе и мне напоминанием остается только шлейф ее духов. Который я жадно вдыхаю, раздувая ноздри. Напрасно думал, что смогу оставаться в стороне. Соня — трофей для моих демонов. И теперь удержать их на месте будет крайне сложно. Если не невозможно. * * * Обычно мне нравились уроки истории. Нравилось читать о когда-то существовавших цивилизациях, не сохранившихся до наших дней и оставивших после себя немало загадок; о великих правителях, вершивших судьбы мира, о легендарных сражениях… Все это завораживало. Обычно. Но сегодня совсем не получалось направить свои мысли на людей и события, случившиеся за Бог знает сколько времени до меня. Сознание того, что за мной сидит Романов, заставляло чувствовать себя некомфортно. Наверняка он даже не смотрел в мою сторону, как обычно сидя в позе "ушел в себя, вернусь нескоро", но спину все равно как-то неприятно покалывало. И то, что произошло между нами в столовой, никак не шло из головы. Я чувствовала себя очень глупо. Что закономерно, ведь я выставила себя настоящей дурой, когда подошла к нему. И отчего только я вообразила, что с Димой можно нормально разговаривать? За те одиннадцать лет, что мы учимся вместе, это еще никому не удавалось. Но было что-то такое, промелькнувшее в его взгляде, что заставило меня подумать… — Отвечать пойдет… Рождественская. Голос Нины Ивановны — негромкий, но твердый — нарушает ход моих мыслей, мигом напомнив о более серьезных проблемах, чем пославший меня далеко и надолго Романов. Блин. Так ведь и знала, что она меня вызовет. Очень уж давно этого не случалось. Теория вероятности во всей красе. Кидаю последний отчаянный взгляд на учебник, в попытке прочесть и уловить хоть что-то, и иду к доске. — Ну, давай, — говорит Нина Ивановна и я, растягивая, как только можно, те пару абзацев, что успела прочесть, начинаю рассказывать: — В Греции мало плодородной земли. Там засушливый климат, нет крупных рек, поэтому создать оросительную систему, как в цивилизациях Востока, обладавших этим благом, греки не могли. Посему лишь в некоторых областях страны занимались земледелием. И по мере развития хлебопашества, почва стала истощаться. Хлеба перестало хватать на все население, численность которого все возрастала. А вот для садоводства и скотоводства условия были более благоприятные: греки издревле разводили коз и овец, выращивали виноград и оливки. Страна была богата полезными ископаемыми: серебром, медью, свинцом, мрамором и золотом. Но этого, к сожалению, было недостаточно для того, чтобы обеспечить всех средствами к существованию. Зато у греков было еще одно богатство — море. Удобные бухты, многочисленные острова, находящиеся близко друг к другу, создавали отличные условия для мореплавания и торговли. Но чтобы воспользоваться этим, надо было овладеть морской стихией. |