Книга Шакалота. Птичка в клетке, страница 16 – Елена Филон

— Лиииз…

Помню, как два года назад Паша вдруг начал разговаривать со мной чаще обычного, предлагал помочь с уроками, или проводить до дома. И это было так просто — согласиться, раз уж мы живём в противоположных домах. Почему бы и нет, друзей-то у меня и не было? Я не видела в его действиях никакого скрытого подвоха, о котором шептались другие. И я была права — подвоха не было, а если и был, то рассеялся по ветру вместе со смертью Кости, а мы с Пашей так и остались друзьями.

— Когда ты успела стать сумасшедшей, Лиза?

Сворачиваю к своему подъезду и приглушенно говорю «Пока».

— Не общайся с ним, — долетает в спину. — Ты пожалеешь, Лиза.

— Иди домой, Паш.

Если честно, не думала, что наше общение продолжится, ведь мне пришлось попрощаться с ним ещё за день до похорон и уехать. Паша знает, куда и зачем. По каким-то причинам я сочла нужным ему об этом рассказать. Может из-за жалости, может из-за чувства вины, что оставляю его в такой сложный момент, а может из-за того чувства безграничного доверия, которое между нами появилось.

Но вот вернулось оно ли с моим возвращением?..

Вот он — первый секрет. Паша и понятия не имеет по какой причине я ходила на встречу с его бывшим другом. И не должен узнать, по крайней мере, до тех пор, пока я сама со всем не разберусь и не узнаю, что за видео может быть на этой флэшке и какая сволочь изнасиловала мою идиотку-сестру!

Тихонько закрываю за собой дверь квартиры и подпрыгиваю на месте от неожиданности.

— Я специально включила свет, чтобы не напугать тебя, — мама сидит на кухне, отстукивает пяткой по полу на нервной почве и курит. — Но видимо испугала. Прости.

Прощение просит. Докатились.

— Мам, я… — И слов подобрать не могу.

— Не надо, Лиза, — мама и сама не знает, как спасает меня от вранья. Тушит сигарету в пепельнице, и вновь извиняется, что задымила квартиру. Если мама и курит, то ни при мне и уж точно не в доме. — Я выкурила первую после третьего звонка тебе на который ты не ответила, — выбрасывает пепел в мусорку. — А вторую уже от облегчения, когда увидела вас с Пашей у дома.

Вот Паша и стал моим спасителем второй раз за ночь.

— Прости, мам…

— Я всё понимаю, Лиза, — вижу, что мама плакала и немного жалею, что поставила телефон на беззвучку. Но что бы я ей сказала, подними трубку? — Первая любовь может быть безумной каруселью… — Усмехается. — Мне нравится Паша. Всегда нравился, — приближается ко мне и смотрит сердито, — но ещё раз ты сбежишь с ним ночью, ничего не сказав об этом мне, и это будет ваша последняя встреча, поняла?

— Да, мам… — мямлю.

— Знаешь, почему последняя?

— Ты запретишь.

— Не я. Я расскажу об этом отцу, и ты знаешь, что будет.

— Хорошо, мам, — такое враньё меня вполне устраивает. Потому что я не планирую сбегать с Пашей по ночам.

— А теперь иди спать, — тяжело выдыхает, целует меня в макушку и выключает на кухне свет. — Тебе вставать рано. Или забыла, что снова школьница?

* * *

Лучше бы забыла.

Лучше бы проспала.

Ооо… выключите кто-нибудь солнце!

Переворачиваюсь на другой бок и с головой ухожу под одеяло.

Солнце?!

Резко сбрасываю одеяло на пол и смотрю в окно. И вправду… солнце светит, небо практически чистое, дождём и не пахнет, и на душе как-то автоматически теплее становится. Последние две недели от солнца и напоминания не было, а тут…

День начинается неплохо!

А когда день начинается хорошо, то в семидесяти процентах случаев кто-то обязательно испортит вам этот день!

— Как прошло? — Полина сидит на стуле за трюмо и красит ресницы.

Сбрасываю ноги на пол и хорошенько потягиваюсь.

— Давай, выкладывай.

— Что, прошло? — делаю вид, что не понимаю. Иду к шкафу, раздумывая, что бы сегодня одеть.

— Кто он? Твой куратор.

— А кто был твоим?

— Аааа… вот как, да? — чувствую, как взгляд Полины прожигает спину. — Вошла во вкус, сестрёнка?

— Разве я могу рассказать тебе? — вытаскиваю с полки голубые джинсы.

— Не можешь, — слышу в голосе Полины одобрение — что бесит. — Начинаешь смекать. Молодец. Рот на замок держи и всё будет в порядке, Лиз.

— Утешаешь?

— Подбадриваю. У тебя всё получится. Уверена.

— Спасибо, — мямлю безо всякой благодарности, выбираю малиновый свитшот с аббревиатурой LA на груди и пальмами на заднем фоне, беру одежду в охапку и направляюсь в душ.

— Можешь взять мой старый рюкзак! — кричит Полина в спину.

Рюкзак в самом что ни на есть готическом стиле, изуродованный чёрным маркером, нашивками с названиями разных не менее готических групп, весь в шипах и заклёпках, смотрится на мне идеально нелепо. Ну, или это я смотрюсь нелепо рядом с этим произведением Полининого искусства.

Мама выпроваживает нас двоих за дверь, как ни странно не интересуясь, куда это подевался мой рюкзак, шепчет на ухо, что она не злится и отправляется готовить завтрак отцу. А мы с Полиной направляемся в школу. Точнее… Полина идёт далеко впереди и громко болтает по телефону, но скорее всего просто делает вид, что она не со мной. Ну кто будет трещать с ней так долго в такую рань?.. Не смешите. Видимо, вчерашняя ссора всё ещё не забыта.

— Вероника! — кричит у школьных ворот и, не попрощавшись, мчится навстречу, как всегда безупречной Светлаковой. В этот раз на «королеве» школы голубое мини, благодаря которому цвет глаз кажется ещё ярче, коротенький кожаный жакет и замшевые ботильоны на огромном каблуке, так что так и подмывает спросить «Ну как там — наверху?»

Вероника бросает на меня вполне обычный, мало заинтересованный взгляд, перебрасывает за спину гладкие чёрные волосы, купающиеся в солнечных лучах, и продолжает что-то обсуждать со своей свитой.

И вот оно — снова это чувство. Стою одна в толпе довольных, радующихся солнцу подростков, которых кто-то стоячи на крыльце пытается загнать в школу, сообщая, что звонок через пять минут, а они — беспечные, дружные. Лицемерные. Никого не слушают. Строят планы на вечер, скорее всего, или с уроков сбежать планируют — такой день пропадает. Отчасти я с ними даже согласна, с трудом заставляю ноги двигаться.

— Привет, — чья-то тяжёлая рука упавшая на плечо вынуждает колени вибрировать.

— Привет, Зоя, — заставляю себя улыбнуться, почему-то глядя на колечко в нижней губе одноклассницы. Сегодня на ней всё та же длинная юбка в складку, а из-под расстёгнутой ветровки выглядывает футболка с аббревиатурой «H.I.M».

— Мне нравится H.I.M, — говорю я ей.

— А мне не очень, — пожимает плечами и шагает к школьному входу. — А мне нравится твой рюкзак.