Книга Шакалота. Птичка в клетке, страница 96 – Елена Филон

— Что я? — смотрю в улыбающиеся глаза Макса и вновь испытываю это: запредельный трепет и опасение.

— Ты ведь не хочешь, чтобы нас рассаживали?

— Нет, — отвечаю тихо спустя паузу. И все еще поглядываю на ссадину на его лице.

"Во что ты опять вчера ввязался, Яроцкий?"

Одевает шлем мне на голову и кивает назад.

— Учиться едем, или как?

* * *

Этот день был не просто одним из сумасшедших дней в школе. Этот день я заслуженно могу назвать самым сумасшедшим, самым сумбурным, а также удивительным днем из всех, что со мной случались. И причина лишь в нем — в Максе. В его поведении, в его взглядах, в его жестах и словах. С самых школьных ворот, когда он помог мне слезть с мопеда и забросил мой рюкзак к себе на плечо, а второй рукой обнял меня, собственнически прижав к себе, что-то внутри меня больно затрещало, раскололось надвое. Я никогда не была особо суеверной и во всякие дурные предчувствия не верила, просто гнала прочь, но с сегодняшнего утра оно меня не покидает — стоит подумать о том, чем могут закончиться наши отношения (которые таковыми никто еще не обозначил), в груди, будто петарда взрывается, страшно становится.

А вторая часть меня готова светиться миллионами крохотных лампочек, стоит Максу просто взглянуть в мою сторону. Горечь и печаль никуда не исчезла, она все там же — в глубине его зеленых глаз, но теплота, которая в них появилась, блеск, словно первый лучик солнца сумел пробиться сквозь пучину туч, будто волшебством наполняют душу. Хочется парить, хочется улыбаться, хочется поверить в то, что все это происходит со мной на самом деле — это не сон.

Я не могу отвести глаз от человека, которого считала жестоким монстром, пока не поняла, какой ранимый он на самом деле. С какой осторожностью держит за руку, поглаживая подушечкой большого пальца мою вечно холодную кожу. С каким безразличием к окружающим обнимает меня за плечи, идя по школьному коридору; будто видит и слышит только меня. С какой искренностью этот монстр может улыбаться со всяких глупостей, которые сегодня в рекордном количестве сыплются у меня изо рта.

Я встревожена. Я сбита с толку. И кажется… будто за спиной выросли крылья.

Даже острые взгляды Светлаковой так не тревожат. Между ними ведь нет больше ничего, так? Я верю ему — в то, что Макс сказал мне вчера. Хочу верить, что он и правду не обещал Веронике ничего серьезного, предупреждал, что так будет. Пытаюсь убедить себя, что не разбивала силой их пару… даже наоборот — бежала от чувств, как могла. Спасалась от них, но оказалась слишком слабой. Чувство вины, так или иначе, саднит на душе, ведь как ни крути, я стала разлучницей, хоть и не желала этого. И даже несмотря на то, что происходящее между мной и Максом кажется туманным сном, сложным и практически невозможным, я больше не готова его отпускать. Смотрю на него и, даже зная, каким печальным будет финал для нас обоих, я не хочу его отпускать. Не сейчас. Не так скоро.

Также пора признать, что освоение материала и учеба потерпели двойное фиаско. Теперь я не просто плохо понимаю учителей, теперь я их даже не слышу. Все мои мысли о Нем, все мои разговоры с Зоей о Нем, все на кого я хочу смотреть, это Он.

Берет меня за руку, переплетает пальцы и опускает под парту к себе на колени. Берет ручку в левую руку и делает вид, что записывает то, что диктует учитель. Левой рукой.

Не могу сдержать смеха.

— Это тайский? — киваю на тетрадь Макса.

— Вполне возможно, — ухмыляется, старательно выводя каракули, а мне еще больше при виде его стараний смеяться хочется.

Пытаюсь забрать свою руку, чтобы дать ему возможность нормально писать, но Макс не отпускает.

— Еще не согрелась, — шепчет, взглянув на меня украдкой.

— У меня всегда руки холодные.

— Правда? — будто удивляется. — Давай вторую.

— Нет. Я не смогу писать.

— Потом у меня перепишешь.

— Я не понимаю тайский, — смеюсь, пытаясь спрятать от Макса вторую руку.

— Опять эта парочка, — обреченно вздыхает у доски Мария Петровна. — Почему вас еще не рассадили?

— Простите, — виновато опускаю глаза, но не могу избавиться от улыбки.

— Повторите, пожалуйста, последнее предложение, — с серьезным видом просит Макс. — Я не успел записать.

Во время обеда, Зоя требовала выложить ей все подробности нашего вчерашнего свидания (именно так она обозвала то, что было у нас с Максом вчера), а я старательно делала вид, что ничего такого не произошло. В итоге, когда Зоя спросила, целовались ли мы, кровь так быстро прилила к лицу, что глупо было отрицать и косить под дурочку.

— Я все еще ему не доверяю, — прошипела, после того, как вдоволь напищалась на всю столовую, не сдержав восторг. — К тому же про мегеру не стоит забывать. Такие, как она не прощают, когда у них парней отбивают.

Ну, вот и аппетит пропал.

Бросаю вилку в тарелку с картофельным пюре и вымученно смотрю на Зою:

— Тоже так считаешь?

— Чего?

— Ну… что я отбила у Светлаковой Макса.

— Нееет, Лиз. Это не так.

— Так. И сама знаю, — понуро смотрю в тарелку с пюре.

— Ну и дура, — фыркает Зоя. — Со Светлаковой он деградировал, а с тобой… вон, только посмотри на него, светится весь. Упс. — Зоя выпрямляется на стуле. — И этот светлячок к нам сейчас идет.

Макс ставит поднос с едой на наш стол и опускается на стул рядом со мной.

— Ты теперь и сидеть с нами будешь? — предвзято косится на него Зоя.

— Проблемы? — Макс одаривает ее многозначительным взглядом.

— У меня — нет, — Зоя опускает уголки губ вниз и пожимает плечами. — А вот у тебя будут, если Лизу еще хоть раз обидишь. Понял, нет?

— Зоя, — шиплю, толкая ее под столом ногой, чтобы лишнего не взболтнула. Не дай Бог проколется, что про игру знает. И особенно про четвертое задание.

Макс с расслабленным видом откидывается на спинку стула, позабавлено смотрит на Зою и крутит вилку между пальцев:

— Это в стиле: каждая лучшая подруга должна сказать что-то подобное, да?

Зоя манерно оттопыривает верхнюю губу, словно американских фильмов с темнокожими девушкам в главных ролях насмотрелась, и закатывает глаза.

— Это в стиле: если ты, чувак, встречаешься с моей подругой, то будь готов к расплате, если хоть раз ее обидишь.

— Мы не встречаемся, — стреляю в Зою злобным взглядом, а на Макса вообще в этот момент смотреть не хочу, хватает и его приглушенного смеха.

— Что я такого сказала? — искренне не понимает Зоя, и я снова толкаю ее ногой под столом.

— Ай.

— Хватит, Зоя.

— Нет, ну а что я такого сказала?