Онлайн книга «Ордер на убийство»
– Три года назад. Подходит? – Не очень. – Протянув снимок, подождал, пока она уберет его в сумочку. – А современные фотографии мужа у вас есть? – Ну… Дома и на даче, конечно, есть. – Хотелось бы их посмотреть. – Пожалуйста. – И одну или две фотографии взять – чтобы знать, как выглядит ваш муж. На этом снимке изображение слишком мелкое. Хотелось бы также поговорить, скажем так – без ограничения времени. Кроме того, я хотел бы увидеть некоторые вещи вашего мужа, а также осмотреть ваш дом и дачу. Дача у вас далеко? – В Серебряном Бору. – А дом? – На Котельнической набережной. Но… это тоже нужно? Осматривать дом и дачу? – Это необходимо. Без этого просто не получится расследования. – Почему? – Потому что вещи иногда могут сказать больше, чем люди. – Она промолчала, и он, подождав, спросил: – Когда я могу к вам подъехать? – Когда хотите. Давайте завтра. Мы с Витей будем на даче. – Давайте. – Хотя… Завтра суббота. Вы сможете? – Смогу, что делать. Вы же не хотите затягивать? – Нет. – Значит, завтра я подъеду к вам на дачу. Какое время вам удобно? – Любое. – Можно утром? – Пожалуйста. Мы с Витей встаем рано. – Скажем, часов в одиннадцать? – Очень хорошо. – Значит, завтра в одиннадцать я у вас. Сделав пометку в перекидном календаре и записав со слов Юлии оба адреса, нажал кнопку: – Оля, пожалуйста, помоги Юлии заполнить договор. И позвони Лидии Марковне, пусть примет аванс. – Хорошо, – раздалось в селекторе. Юлия вышла, он же некоторое время сидел, рассматривая вещи на столе. Вся оргтехника, которую он сейчас видел, – телефонные аппараты, подставки для ручек, пепельница, настольная зажигалка, перекидной календарь, прочее – все напоминало ему об Оле. Впервые появившись в агентстве, Оля сразу же заставила его изменить всю обстановку в кабинете, переставить стол, по-другому расположить кресла. Все, что стояло на столе, тоже было обновлено. На его взгляд, наиболее выдающейся вещью, купленной Олей в одном из антикварных магазинов, была старинная подставка для ручек и карандашей, выполненная в виде зайца из литого серебра. Заяц с плетеной корзинкой за спиной, оглядываясь на кого-то, шел на задних лапах, держа в передних посох и котомку. На сгибах и особенно там, где было много мелких деталей, серебро от времени потемнело, так что морда зайца, а также корзинка и котомка были совсем темными. Предполагалось, что карандаши и ручки надо вставлять в корзинку, но время показало, что корзинка – подставка для ручек никудышная. Емкость была неглубокой, ручки из нее постоянно вываливались, так что в конце концов ему пришлось убрать ручки и заполнить корзинку скрепками. Тем не менее зайца он успел полюбить. Подумал: надо уметь терпеть чужие недостатки так же, как он терпит недостатки этого зайца. Об этом ему всегда говорил отец. Мама же, услышав это, добавляла, что нетерпимость – его главный недостаток. И поясняла, что он, Павлуша, как она называет его до сих пор, был нетерпимым с самого своего рождения, с момента, когда тридцать четыре года назад появился на свет в Москве. Взяв увесистого серебряного зайца, Павел повертел его в руке. Идти с повинной к Оле и признавать свою вину страшно не хотелось, но он знал, мириться придется все равно. Жить без нее он не сможет. Подумав, что бы такое сказать в свое оправдание, поставил зайца на прежнее место. Нажал кнопку: – Оля, что делаешь? – Вот, составляю договор. – Юлия рядом? – Нет, она сдает деньги Лидии Марковне. – Мальчик? – У компьютерщиков. – Слушай, когда закончишь – сходим в «Арбатское»? Уже время. Ему казалось, она молчит целую вечность. Наконец, услышав в селекторе негромкое «Хорошо», он осознал, что чувствует себя счастливым. В кафе «Арбатское» они сели за свой обычный столик, в углу у окна. Заказали, что заказывали обычно – курицу с рисом, кофе и яблочный пай. Пока официантка брала заказ, Павел отметил, как несколько мужчин обернулись, разглядывая Олю. Вот этого он совершенно не понимал – почему мужчины всегда ее разглядывают. Обычная брюнетка сред него роста со светло-карими глазами. На первый взгляд вообще ничего особенного. Да, у нее хорошая фигура, стройные ноги, но он знал: мужчины обращают на нее внимание, даже не видя ее ног и фигуры. Они смотрят на Олю, где бы он с ней ни появился и в каком бы дальнем углу она ни сидела. Первое время это ему льстило, потом начало выводить из себя. Сейчас он с этим просто смирился. Официантка ушла. Оля, склонив голову и умильно улыбнувшись, что было явным издевательством, спросила: – Как поездка в Тверь? Он смотрел на нее довольно долго, надеясь, что умильная улыбка уйдет. Но улыбка не уходила. – Нормально. Откуда ты знаешь, что я ездил в Тверь? – Позвонила в Тверь. Не так трудно было догадаться, к кому ты ездил. – Улыбки уже не было, были серьезные глаза. – Нельзя? – Оля… – Накрыл ладонью ее ладонь. – Слушай… Я понимаю, что виноват. – Хорошо хоть, понимаешь. – Понимаю. Давай не будем? Несколько секунд она смотрела в упор. Наконец, осторожно высвободив руку, отвела глаза: – Учти, если в следующий раз я увижу, что ты ушел из дома, – меня тоже в доме не будет. Не найдешь, след простынет. Отделяя каждое слово паузами, спросил шепотом: – Оля, о чем ты говоришь? Я ушел из дома? С чего ты взяла? – С того, что я проснулась, а тебя нет. – Ну и что? – То, что нет ни записки, ни чего-то еще. Что я должна думать? Ты свалил. С концами. – Но… Оля… – Что – Оля?.. Постаравшись выдержать ее взгляд, сказал: – Ладно, хорошо, я виноват. Но сейчас – мир? Она отодвинулась, чтобы дать возможность официантке поставить поднос. Дождавшись, пока официантка уйдет, взялась за курицу. Он долго ждал, пока она, глотнув кофе, не сказала, глядя в окно: – Ладно, так уж и быть, мир. Что с тобой сделаешь. – Слава богу. – Некоторое время он делал вид, будто занят исключительно кофе. – Знаешь, завтра в Москву прилетает мой американский друг, Джон Лейтнер. По-моему, я тебе о нем рассказывал? – Рассказывал. И что этот твой друг? |