Онлайн книга «Аббатство Теней»
— Кости вычищены добела. Даже принимая во внимание падальщиков и палящее солнце, на это ушло бы по меньшей мере месяц. — Но мы спасли тебя всего неделю назад, — сказал Турнам. Я ощетинился, услышав слово «спасли», но спустил это. — Тогда, должно быть, песчаная буря. Сильная. Я встал и внимательно осмотрелся по сторонам. За исключением кругового заклинания, которое удерживала на месте магия, пустыня была нетронутым ковром песка. Это само по себе говорило о времени случившегося. — Буря не могла разразиться больше дня тому назад. Гхилла посмотрела на меня подозрительно, как всегда: — Почем ты знаешь, мальчик? — Осмотрись вокруг, девочка. Все вокруг слишком гладкое. Непотревоженное. Если бы ты вернулась сюда завтра, ты бы нашла следы животных, клочки останков и другие признаки жизни. Значит, я опоздал на день, чтобы узнать, что случилось с Рейчисом. — Эй, — сказала Диадера, взяв меня за руку. Она притянула меня поближе и вытянула палец, чтобы коснуться моей Черной Тени. Я уклонился, как всегда, но она отказалась меня отпустить. «Это не твоя вина, — сказала она, посылая свои мысли через нашу связь. — Лучше тебе жить с виной, чем умереть из-за неуместной верности». Я отодвинулся, прервав контакт. Я не был готов расстаться со своей виной, а со своим долгом перед Рейчисом — совершенно не готов. Но у меня начала рождаться идея. Я повернулся к Бателиосу: — Твои слезы… Они могут показать мне, что случилось с Рейчисом? Бателиос чуть ли не вздрогнул, услышав мое предложение, морщины на его лбу углубились, заставив его выглядеть старше, чем он был. — Боюсь, один я не смогу. Его взгляд обратился к Сутарей. — Мне бы понадобился алакратист. Нам пришлось бы… Он не договорил. Отвращение на лице Сутарей, когда она посмотрела на Бателиоса, и то, как она обхватила себя руками, красноречиво говорило о том, какой неприятной ей кажется перспектива сделать то, о чем я попросил. Спустя почти минуту она кивнула в знак согласия. — Если иначе нельзя, давай управимся быстро. Близость, которая для этого потребуется, не то, что я… Настал ее черед оставить что-то недосказанным. Несмотря на добродушную улыбку Бателиоса, у меня было ощущение, что его больно укололо то, о чем она умолчала. — Это тоже не самый мой любимый способ скоротать время, уверяю тебя. Он подошел к ней, и, наконец, они оказались так близко друг к другу, что, если бы он наклонился или она подняла подбородок, их губы соприкоснулись бы. Бателиос потянулся к ней, но Азир схватил его за руку. — Подожди, — сказал мальчик. — Аббату не нравится, когда ты… — Аббата здесь нет, — перебил его Турнам. Он схватил Азира за плечо и наклонился, чтобы заглянуть ему в глаза. — И никакой маленький сплетник ему ничего не расскажет. Если только не захочет проснуться посреди ночи для пренеприятнейшей порки. Нижняя губа мальчика задрожала. Он не смог выдержать взгляд Турнама, но не попятился, и я восхитился тем, как он держит позицию. — Если чародейка джен-теп выследила Келлена до Эбенового аббатства, — продолжал Турнам, — нам нужно знать, рассказала ли она кому-нибудь, прежде чем погибла. Если она поделилась информацией с военным отрядом, он сможет… — Турнам прав, — сказала Диадера. — Прости, Келлен, но это слишком важно. Не дав мне шанса запротестовать, она повернулась к Бателиосу. — Нам нужно увидеть, что случилось после того, как чародейка обнаружила местонахождение Келлена. Если после этого у тебя еще останутся силы, можешь попытаться еще раз поискать белкокота. Бателиос, который все еще стоял лицом к Сутарей, заговорил со мной, глядя ей в глаза: — Прости, мой друг, но она права. В аббатстве дети. Мы должны подумать о них. — Тогда давай уже приниматься за дело, — сказала Сутарей, дрожа. Здоровяк кивнул в знак согласия и склонил голову. Сутарей приблизила к нему лицо, пока их щеки не соприкоснулись. Неловко было смотреть на неуклюжую интимность их объятий. Когда их метки Черной Тени вступили в контакт, Бателиос начал проливать теневые слезы, как уже делал раньше. Они воспаряли, кружа, словно летающая корона. Сутарей закрыла глаза, показав угольно-черные веки. Метки отделились от них, соприкоснулись друг с другом и вспорхнули вверх, в конце концов найдя слезы Бателиоса, которые начали вращаться и танцевать вокруг элегантной черной бабочки. Странная процессия парила над круговым заклинанием мертвой чародейки. — Отодвиньтесь, — скомандовала нам Сутарей. Диадера потянула меня за плечо. Вслед за ней и остальными я отошел на несколько шагов. Как только круговое заклинание расчистилось, слезы Бателиоса и бабочка Сутарей начали метать на землю Тени, похожие на вырезанные из бумаги марионетки, которых держат перед свечой, чтобы они отобразились на стене. Силуэты начали двигаться, и перед нашими глазами развернулась замечательная сцена. Я как будто смотрел гитабрийскую пьесу на Мосту Костей, только актеры здесь были Тенями. Силуэт мертвой чародейки сидел, скрестив ноги, внутри ее ритуального круга. Теневая бабочка Сутарей затрепетала крылышками, и я смог различить едва слышный шепот заклинаний чародейки. Еще до того, как первый сигилл на песке занялся жутким сиянием, я узнал слоги, которые она повторяла снова и снова: — Сарет-кавеф. Сарет-кавеф. Сарет-кавеф. Летающий компас. Не первая его форма, несущая крошечный предмет от одного человека к другому (ею я пользовался прошлым вечером), а вторая — по ней заклинание и получило свое название — отслеживающая путь обратно к тому, кто послал предмет. — Что девочка держит в руке? — спросила Гхилла. Остальные тоже это увидели: крошечный осколок темноты, парящий в дюйме над силуэтом повернутой вверх ладони, такой черный, что его можно было разглядеть даже на фоне Тени чародейки. Сутарей хранила молчание, сосредоточившись на связи, которая соединила ее с Бателиосом, чтобы снять вуаль с событий прошлого. Остальные, наверное, не знали, на что смотрят. Но я знал. Мука и отвращение боролись за то, что овладеет мной раньше. И то и другое проиграло отчаянию столь глубокому, что из-за него у меня заныли кости. Шелла, как ты могла так со мной поступить? — В чем дело? — спросила Диадера, держа меня за руку. Наверное, я сделал спотыкающийся шаг по песку. Но я не мог заставить себя ответить. Если бы я ответил, открылось бы то, что я именно тот, кем раньше обвиняюще называл меня Турнам: шпион джен-теп. |