Онлайн книга «Ваш муж мертв»
|
Ну, конечно же, Скарлет это знала. Мама много раз ей об этом говорила. Как бы то ни было, она не могла избавиться от беспокойства. – Мы вернемся в нашу старую квартиру? – спросила Скарлет. – Нет, вообще не вариант. Нас должны поселить куда-нибудь в другое место. – Может, ты приехала бы сюда, и мы жили бы вместе у Ди и Роберта? – С какой стати, черт возьми, мне это делать? Ты что – совсем не любишь меня, доченька? – Ну, конечно же, люблю, мама! – Да отвали ты! – Что? – Это я не тебе, детка. Тут одна коза стоит за мной и капает на мозги – типа я слишком долго уже разговариваю по телефону. А вот хрен тебе! – Что? – Это я ей. Не тебе. Не тебе, девочка моя. Потом мама снова начала заливаться слезами, но, прежде чем Скарлет успела ее успокоить, связь прервалась. Ди была на кухне, когда Скарлет пришла к ней после этого телефонного разговора. – Все в порядке? Ди поставила чайник на плиту АГА [6] (или «А-Гыэ», как думала Скарлет сначала, когда впервые услышала это слово). Она была ярко-красная. Как кровь. Но когда ты прижимался к ней, становилось так тепло и уютно. – Вроде того. Скарлет рассказала Ди о том, что маму должны скоро выпустить, что она была очень рада этому, но в то же время очень боялась. – Я буду скучать по тебе, – внезапно вырвалось у Скарлет. У Ди на глазах выступили слезы. – Я тоже буду скучать по тебе, детка. Но мы же будем продолжать общаться. – Обещаешь? – Обещаю. * * * Спустя несколько дней к ним в дом приехала женщина из соцслужбы. – Что случилось? – спросила Скарлет, и по ее коже побежали мурашки от нехорошего предчувствия. Все они сидели за столом на кухне – Ди, Роберт и соцработница, но не та, которая обычно приезжала за ней, чтобы отвезти на встречу с мамой. Они объяснили, что это был «разговор по чрезвычайному вопросу». Обычно каждую неделю у них бывали «семейные совещания» (как называла их Ди), чтобы обсудить такие дела, как домашнее задание, уборка комнаты и «другие насущные проблемы». Лучше всего, что в этот день к столу подавался домашний шоколад или бисквит королевы Виктории, с вытекающим из него теплым джемом. Однако на этот раз не было ничего, кроме обычного печенья и витавшего в воздухе тревожного ощущения, от которого у Скарлет перехватывало дыхание. – Боюсь, твоя мама совершила что-то недопустимое, – ответила сотрудница из соцслужбы. Скарлет почувствовала, что ее буквально пронзило холодом, хотя в кухне на самом деле было очень тепло. – Что она совершила? – Я не имею права этого говорить. – Но вы знаете. – Да… Скарлет беспокойно поерзала на своем кухонном стуле, на спинке у которого было написано ее имя. Вскоре после того как она поселилась здесь, Ди сделала надпись голубой краской с помощью трафарета, и хотя теперь это выглядело немного по-детски, Скарлет все равно нравилось. – Но почему вы не можете мне сказать? – Так будет лучше для тебя. – Это уже произнес Роберт. – А вам-то откуда знать, что для меня лучше? Вы не мои настоящие родители! – Но мы твои приемные родители, и мы уже давно тебя знаем. Так что послушай, Скарлет… – Роберт! Не повышай на нее голос. Ты делаешь только хуже. – Я просто пытаюсь добиться хоть какого-то порядка. – Дело в том, Скарлет, – продолжала сотрудница из соцслужбы, – что теперь твою маму выпустят не раньше, чем через пять лет – и то только в том случае, если она будет хорошо себя вести. – Но ведь она обещала мне, – прошептала Скарлет. – Нам найдут какое-нибудь жилье, и мы сможем тогда снова жить вместе. – Она опять совершила кое-что плохое в тюрьме, Скарлет. Мне очень жаль. Но такова правда. Это была ее вина! Это все потому, что она так разволновалась из-за маминого освобождения. Она все испортила. – Если ты переживаешь, что теперь будет с тобой, детка, то не волнуйся. – Ди взяла ее за руку. – Ты можешь по-прежнему жить с нами. Раздался грохот. Скарлет не собиралась опрокидывать свой стул. Но вот он уже лежал на полу со сломанной ножкой. Казалось, это сделал кто-то другой, а вовсе не она. – Я не хочу больше жить с вами. Мне нужна только мама! – Мы должны думать прежде всего о твоих интересах. – Голос сотрудницы из соцслужбы звучал четко и отрывисто. – Вот именно! – услышала Скарлет собственный крик. – Именно поэтому мы с мамой должны быть вместе. Когда я смогу увидеться с ней? Все взрослые, сидевшие за столом, странно переглянулись. – Боюсь, это будет возможно только через некоторое время, – сказал Роберт. Скарлет почувствовала сильный укол страха. – Почему? – Ее перевели в другую тюрьму, детка, – на этот раз ответила Ди. – Это далеко отсюда. – Почему? Ди и Роберт посмотрели на сотрудницу из соцслужбы. – Потому что там есть отделение особого режима, – медленно произнесла она, будто тщательно подбирая слова. – Как я уже сказала, твоя мама совершила очень плохой поступок. – Я вам не верю. Моя мама хорошая! А вы все мне врете. Я знаю, что врете! – Зачем нам тебе врать? Бах! Это полетело блюдо с печеньем. Скарлет посмотрела на осколки бело-голубого фарфора на керамической плитке. Неужели она только что это сделала? – Что ты себе позволяешь? – Роберт! – вмешалась Ди. – Прекрати кричать! Смотри. Она вся дрожит. – Но мы должны что-то сделать! Это становится невыносимо. То она запирается у себя в комнате, то швыряет вещи. Что дальше? – Ей ведь пришлось столько пережить. Ди попыталась обнять Скарлет, но та ее оттолкнула. – Ай! – Не смей толкать мою жену! – Ну все, этого уже более чем достаточно. – Это подала голос сотрудница из соцслужбы. – Немедленно все успокойтесь, или мне придется подыскивать для Скарлет другую семью. На лице Ди появилось испуганное выражение. – Мне очень жаль, детка. Роберт вовсе не хотел тебя обижать. Вскоре после этого соцработница ушла, но ее слова зародили одну мысль в голове Скарлет. Мама по-прежнему ревновала ее к Ди – все время спрашивала во время их встреч насчет «той приемной женщины». И хотя Скарлет заверяла ее, что никто не может занять место мамы в ее сердце, на самом деле она все-таки привязалась к своим приемным родителям. В конце концов, Ди была так добра к ней, а Роберт научил ее фотографировать. Однако теперь известие о том, что маме предстояло еще пять лет провести в тюрьме, все изменило. |