Книга Ниже нуля, страница 28 – Дэвид Кепп

Далеко, впрочем, она не ушла. Весила она килограммов девяносто и через пару метров развернулась и по дуге покатилась назад, прямо к ним. Они оба отскочили, а крышка погналась за ними, недовольная тем, что ее вырвали из спокойного сна. Металлический обод едва не задел их, описав по коридору последний предсмертный круг, и улегся почти туда же, откуда его только что извлекли. Это было бы смешно.

Крышка улеглась, как кружащаяся на столе монетка, издав тяжелый чугунный грохот, и наконец утихомирилась.

Когда стихло эхо, Кекс произнес:

– Знаешь, типа если оглянуться назад… Может, мне следовало ее просто подвинуть чуток?

– Ну, зато теперь мы это знаем.

Если бы он и так не любил ее, то влюбился бы сейчас – за то, что она не сказала, какой же он чертов идиот (как обычно говаривал его старик).

Наоми была немногословна и никогда никого не оскорбляла даже в шутку.

Она включила фонарик, тот, который взяли наверху, после чего они приблизились к краю отверстия и встали на четвереньки.

Она направила луч в темный круглый провал.

Свет оказался ярким, но никакого фонарика бы не хватило, чтобы осветить вертикальную цилиндрическую шахту, которая на протяжении девяноста метров уходила прямо в недра земли. Вдоль одной ее стороны была металлическая лестница. Целая тонна потревоженной, сдвинутой крышкой пыли клубилась в спертом воздухе, а ниже была кромешная тьма.

Они переглянулись. Спускаться явно никто не хотел, и уж конечно, никто не желал быть первым.

– Проверим метров пятнадцать и снова поболтаем? – предложила она.

– Сколько ступеней на лестнице?

Она осветила фонариком рифленые металлические ступени, что-то посчитала в уме.

– Пятьдесят, думаю. А что?

– Не знаю, я надеялся, это чем-то поможет.

Она снова направила луч в проем, теперь поближе к краям. Различила смутные контуры углубления в стене, слишком далеко, чтобы хорошо его разглядеть, но, по крайней мере, там была какая-то цель.

– Ок, давай дойдем вон до той штуки…

– Какой?

– Видишь?

Она жестом подозвала его к себе, и он присел рядом. Его ноги коснулись ее, слегка, но он остро это почувствовал. Наоми водила лучом фонарика вокруг контуров углубления в стене.

– Там, метрах в девяти отсюда. Мы дойдем до нее.

– А потом?

– Тогда и обсудим, что делать дальше. Если все нормально, лезем дальше. Если нет…

Он замахал руками.

– Ясно.

Кекс взял у нее фонарик, развернулся и начал осторожно спускаться по ступеням.

– Тебе необязательно идти первым.

– Я ведь джентльмен. Буду светить, чтобы ты видела, куда наступаешь.

– Признайся, что это очень круто.

– Угу. Это очень круто.

– Ты правда так думаешь?

– Нет, я просто повторяю то, что сказала мне ты. До встречи внизу, красотка.

Она рассмеялась, а он продолжил спуск.

Держаться только одной рукой оказалось сложнее, чем он предполагал, но Кекс так боялся уронить фонарик, что даже не рассматривал иные варианты.

Итак, правой рукой он крепко держал фонарик, а левая намертво вцепилась в вертикальный поручень лестницы. Через десять-пятнадцать ступеней он обливался потом, скорее от страха, чем от напряжения.

И вдруг его ум начал делать то, что умел лучше всего: он отвлекся, и Кексу пришла в голову мысль о падении. Сначала соскользнет нога, потом о перекладину ударится лодыжка, появится резкая боль от растяжения сухожилий, конечности разойдутся в стороны, руки судорожно вцепятся в поручни, пальцы затрещат, пытаясь удержать его вес, когда тело начнет падать. И наступит тот самый момент лишения опоры – Кекс зависнет на мгновение в воздухе (прямо как в мультике), его пальцы будут судорожно хвататься за пустоту, а ноги будут растопырены.

А он станет кричать? Или начнет падать тихо, с круглыми от ужаса глазами и ртом, раскрытым в форме идеальной буквы «О», с беззвучным воплем о помощи. В конце концов он погрузится во тьму, тридцать, пятьдесят, сто метров, и ударится о бетонный пол, сперва пострадают ноги: его собственные кости прошьют насквозь его тело и разорвут внутренности, берцовая, или бедренная, или как там ее, скользнет внутрь, пронзая сердце и подходя к основанию черепа.

Официальная причина смерти: «Человек убит костью собственной ноги».

Внезапно ему на ум пришел новый сценарий, и на сей раз он не падал. Одна нога зацепилась за ступеньку и повисла на ней. Он бы рухнул вниз, но каким-то образом повис вдоль лестницы, колено согнулось, и он услышал, как рвутся связки его коленной чашечки и она скручивается под неестественным углом, пытается выдержать его вес, и вот наступает «крутящий» момент, на который она не рассчитана. В данной версии развития событий он выл как раненое животное, повиснув на изувеченном колене, вверх ногами, с головой, бьющейся о металлические ступени. Фонарик выскользнул бы из его руки и полетел вниз, лучом выделывая сумасшедшие пируэты и разлетевшись где-то далеко внизу.

Наоми кричала бы сверху и пыталась спасти Кекса. Она бы спустилась на три ступени и осторожно потянулась к нему, нашаривая его плечо в почти полной темноте. Но она промахнулась бы, не удержалась – и рухнула бы прямо на него. Их общий вес сместил бы его колено, сломал берцовую кость уже застрявшей ноги (в обоих случаях именно последняя страдала больше всего), и вот тогда Кекс с Наоми дружно полетели бы на самое дно.

Конец предполагался таким же, кроме одной поправки.

Кекс падает вверх ногами, и причина гибели меняется на «человек раскроил свой собственный череп», а в ее свидетельстве о смерти прочли бы «женщина умерла, повиснув вместе с придурком, который спускался по темной вертикальной бетонной шахте, держась за поручни одной рукой».

Ум Кекса не просто поплыл в этом направлении, он устроил себе настоящий Wanderjahr ^[7], зато он хотя бы убил время, и они уже преодолели тридцать четыре ступени, добравшись до серого углубления, которое видели сверху. Вцепившись пальцами в перекладину, Кекс направил туда свет фонарика.

– Это дверь.

Наоми находилась прямо над ним и теперь повернула голову. Три буквы, даже не стоило лезть сюда, чтобы понять, что там будет написано.

SB-2.

Она кивнула.

– Ага, точно. Идем дальше?

Кекс считал, что пока не получил того, за что заплатил слишком высокую цену. Он разнес стену на работе, проломил бетонный пол, а еще живо представил во всех деталях два варианта собственной отвратительной гибели, поэтому мог только глазеть на закрытую дверь с полустертыми черными буквами.