Книга Пражский синдром, страница 64 – Татьяна Рябинина

- Рождество… - вздохнул он, изо всех сил пытаясь спрятать счастливую улыбку. – Ты же говорила, что можно так, без всего.

- Ну да. Не должно было. Но вот, сам видишь. Такое… рождественское чудо. Тебе подарок на Рождество, а мне на день рождения.

Алеш обнял меня, поцеловал – долго и крепко.

- Если это мальчик, придется назвать его Петей. Ну что, пойдем сдаваться? Анна, будешь смеяться, но мне немного страшно.

- Мне тоже, - кивнула я. – Но деваться некуда, придется. Ты скажешь или я?

- Давай я.

Мы зашли к Марте, я, как обычно, включила ночник и запустила руку под одеяло. Она открыла глаза, села и уставилась на нас удивленно, с испугом: мы никогда еще не будили ее вместе. Что-то случилось?

Мы сели на кровать, Алеш обнял ее.

- Мартичка, у нас осенью будет малыш.

Он не сказал «у мамы» или «у нас с мамой». Просто «у нас» - у всех троих, вместе. Марта смотрела то на меня, то на него, и по ее лицу трудно было понять, улыбнется она или заплачет.

И все-таки она улыбнулась. Так, как год с небольшим назад, когда Алеш нас познакомил. Обхватила Алеша за шею, поцеловала его, потом меня. И сказала, чуть ворчливо:

- Наконец-то! Я боялась, вы будете ждать, когда я закончу школу. А ведь ты, мама, уже немолодая.

Она нашарила тапки, встала и поплелась в туалет. Мы с трудом дождались, когда за ней закроется дверь, обнялись и расхохотались, уткнувшись друг в друга, стараясь смеяться как можно тише.

Сказать, что все шло гладко, было бы натяжкой. Сначала хорошо потрепал токсикоз. Но свой плюс в этом был: Алеш и Марта скакали вокруг меня вместе, как и раньше, когда я «лечилась» от мигрени. Да и не только они. Рада, пани Ружичкова, Магдалена, которая приехала сразу, едва узнала, в первые же выходные, а потом каждый день звонила по Скайпу спросить, как дела. Как и моя мама. Даже Власта позвонила, чтобы поздравить и пожелать удачи.

Несмотря на поганое самочувствие, я растекалась счастливой сахарной лужей, поскольку даже представить не могла, какой королевой может чувствовать себя женщина, когда ждет желанного ребенка. Когда вокруг люди, которые ее любят, заботятся и волнуются за нее.

Марту иногда все-таки клинило. Она дулась непонятно из-за чего, фыркала, уходила к себе и сидела там, мрачная и нахохленная, как филин. Возможно, это были все те же старые страхи, что родной ребенок будет для нас ближе и важнее, чем она. Ведь в доме Зденека центром мироздания стала Барча, и то же самое, похоже, происходило в семье Павла, того лопоухого принца, который каким-то загадочным образом вытеснил из сердца Марты Станду. Осенью у Павла появился брат, отбросив его куда-то далеко на задворки родительского внимания.

Мы делали вид, что не замечаем этих ее приступов дурного настроения. Говорили о том, как хорошо нам будет вчетвером. Как мы будем любить малыша и заботиться о нем. И как он будет любить нас. И о том, как нам важна будет ее помощь. Мы все время подчеркивали это: мы, нам, нас. Марта оттаивала, снова начинала улыбаться. А я удивлялась терпению Алеша. Без его помощи, постоянной поддержки мне не удалось бы сделать ничего. Но когда я сказала ему об этом, он рассмеялся и ответил, что может повторить то же самое: без меня у него ничего бы не получилось.

Я задремала, разморенная на солнце, и вдруг что-то произошло. Как будто внутри медленно проплыла, вильнув хвостом, рыбка. Я замерла, затаив дыхание, и оно повторилось – то удивительно ощущение, которое невозможно описать в полной мере. Его может представить себе только женщина, не забывшая, как впервые пошевелился ее ребенок.

- Мама, что? – подняла голову Марта, напуганная выражением моего лица.

Я задрала футболку, взяла ее ладонь и приложила к животу. Она ждала, напряженно приоткрыв рот. И вдруг расплылась в улыбке.

- Мама, он шевелится! – прошептала в полном восторге.

Наклонившись, Марта обхватила мой живот руками и прижала к нему ухо, как будто надеялась что-то расслышать. А потом вдруг вскочила и полетела из комнаты, едва не теряя тапки. Распахнула входную дверь, с грохотом сбежала вниз.

- Папа, пойдем скорее! – услышала я оттуда.

Она вломилась в мастерскую, впервые без стука, и я понадеялась, что Алеш от неожиданности не угробил какое-нибудь дорогущее украшение. Быстрые шаги по лестнице, через холл. Он вошел, почти вбежал, испуганный донельзя, как был – в кожаном фартуке поверх джинсов и рубашки, со сдвинутой на лоб ювелирной лупой.

Нетерпеливо подтащив Алеша за рукав к дивану, Марта прижала его ладонь к моему животу.

- Тише! – прошипела она, как будто ребенок мог испугаться. – Чувствуешь?

Алеш улыбнулся, поцеловал меня, потом Марту. Мы сидели на диване, и я вспомнила, как год назад она протискивалась между нами, прижимаясь ко мне и упорно отпихивая Алеша подальше. Сейчас Марта сидела, прислонившись к нему, и осторожно поглаживала мой живот.

- Я бы хотела, чтобы это был мальчик, - сказала она.

- А как мы его назовем? – Алеш обнял ее за плечи.

Мы сразу решили, что девочка будет Вероникой, а вот имя для мальчика так и не могли придумать.

- Мне нравится Любош. Но Любош – кот, - сокрушенно вздохнула Марта. – Я не хочу, чтобы моего братика звали как кота. Мы придумаем вместе, хорошо?

Конец

ТИЗЕР К КНИГЕ ПРАЖСКИЙ СИНДРОМ

Иногда случайная встреча может перевернуть всю жизнь. Рискнуть и пойти навстречу судьбе - или долгие годы сожалеть об упущенной возможности? Но порой судьба дает второй шанс...

***

Снег падал тихо, крупными мягкими хлопьями. Горели фонари, под Карловым мостом таинственно мерцала Влтава. Стая лебедей устроилась на ночлег – похожая издали на сугробы. Откуда-то донесся тихий звон – двенадцать ударов. Полночь.

- Начался твой день рождения, - сказал Алеш.

- Я родилась в час дня, - повернувшись, я смахнула снежинки с его светлых волос.

- Неважно.

Он достал из пакета, в который не дал заглянуть в ресторане, бутылку шампанского и два тонких высоких бокала в картонной коробке.

- Ты и это запомнил? – удивилась я.

- Ты хотела увидеть Карлов мост в снегу ночью и выпить там шампанского. Я все помню, Анна.

Алеш открыл бутылку и налил вино в бокалы.

- Странно, - сказала я, взяв один. – Обычно мои мечты исполняются тогда, когда мне это уже не надо. Или когда я понимаю, что хочу совсем не этого.

- Некоторые мечты – как дорогой коньяк. Со временем становятся только лучше. Я мечтал о тебе десять лет. Не ждал, не надеялся. Просто представлял, как бы мы встретились снова. Хотя был уверен, что этого никогда не случится.

- Я тоже. Представляла, как приеду в Прагу, приду на Карлов мост, и на том же самом месте…