Книга Онтологически человек, страница 19 – Марина Аницкая

— Стабильный локус, — сказал Мирддин. -Древний.

Нимуэ кивнула.

— Это Кром.

Ветви деревьев, склоненных к воде, затрепетали, оттуда вылетела стайка существ величиной с ладонь. То ли ящерки, то ли человечки с прозрачными стрекозиными крыльями. Существа носились друг за другом, выписывая в воздухе петли и споря о чем-то тонкими птичьим голосами.

— Кто это? — спросил Мирддин.

— Мысли Крома. Воспоминания Крома. Такими Кром помнит вестников. И восставших. И дану.

— Такими... суетливыми? — Мирддин прищурился, всматриваясь повнимательней. Будто уловив его взгляд, стайка замерла в воздухе. Движение перестало быть хаотичным, один за другим летуны оборачивались и застывали в воздухе, трепеща слюдяными крыльями. Чирикающие глаза перестали спорить, постепенно галдеж их превратился в слаженный хор:

— Кром! Кром! Кром! Кром! Кром!

Мирддин охватил взглядом ажурную конструкцию из воздушных акробатов, соединенных незримыми линиями — и увидел очертания глаза. Тяжелое драконье веко в обрамлении чешуи, надбровная дуга. Веко медленно поднялось, открывая вертикальный зрачок, огромный глаз шевельнулся в призрачной глазнице, на миг остановился на незваном госте — и опять закрылся. Летуны брызнули в разные стороны, опять скрываясь в ветвях.

Мирддин поежился от ощущения древней силы, древней и равнодушной — будто под тонким днищем прогулочной лодки прошел безразличный левиафан.

— Кром спит, — сказала Нимуэ. — Нам его не разбудить. Говорят, он проснется только к концу света.

Мирддин попытался прикинуть эпоху:

— Он уснул еще до создания Авалона?

— Еще до падения Атлантиды, — Нимуэ кивнула и вытянулась на траве, запрокинув голову в выцветшее небо. — Люблю это место. Тут ничего не важно.

Мирддин сел рядом.

— Разве это хорошо?

— Тут нет «хорошо» и «плохо». Только выбор Крома. Только покой.

Холмы уходили вдаль, однообразные и безлюдные. Где-то вдалеке блестело между ними озеро — как разлитая ртуть. Воздух был неподвижен.

Кем надо быть, чтобы предпочесть проспать до самого Суда? Чтобы считать всю историю людей и дану бессмысленной суетой?

Он вдруг испугался, что если пробудет тут слишком долго, то окажется впаян в эту недвижную, спокойную тишину, как муравей в янтарь. Заснет на жесткой, прогретой белым солнцем траве, и не проснется никогда, никогда, никогда.

— Пойдем отсюда, — сказал Мирддин. — Пожалуйста.

Нимуэ села на траве и внимательно вгляделась ему в лицо. Встала, провела руками по волосам.

— Да. Да, конечно.

Она взяла его за руку и завела по колено в воду.

— Домой?

— А в Срединные земли можешь? — вдруг спросил Мирддин.

— Конечно.

Нимуэ обхватила его руками. Вокруг взметнулся, закручиваясь посолонь, водяной столб. В глазах на миг потемнело, уши заложило, как при подъеме на скоростном лифте — и столб рухнул, рассыпаясь брызгами вниз и в стороны.

Они стояли на валуне посреди ручья. Мирддин узнал распадок недалеко от Блейзова дома. В Срединных землях стоял пасмурный, промозглый март. Снег уже сошел, но до новой зелени было еще далеко. Холмы, покрытые пожухшей прошлогодней травой, казались издалека желтыми, замшевыми, как шкура какого-то зверя. Из трубы над домом вдалеке поднимался дым.

— Ух ты, — выдохнул Мирддин. — Удобно.

Он сам добирался в Срединные земли через круг менгиров. Это портал был древний и очень надежный, но привязанный к лунному циклу, почти такой же стабильный, как технические порталы на Авалоне. Через Аннуин можно было попасть куда угодно — но через Аннуин ходить было опасно. Слишком велик был шанс попасть не туда, куда планируешь, а туда, куда хочешь попасть больше всего. Нимуэ ходила дорогой воды — это было проще, но налагало свои ограничения.

— Кстати, — спросил Мирддин. — А как Блейз с Шоном умудрились меня тогда протащить на Авалон? Это ж было новолуние, насколько я помню.

Нимуэ пожала плечами:

— Ну, это же Блейз. Он просто попросил, и воды расступились.

— А, — сказал Мирддин. — Действительно. Я схожу поздороваюсь, — полувопросительно сказал он.

— Конечно, — Нимуэ улыбнулась и, подобрав ноги, села на камень. В легком платье на фоне голых ветвей ракитника она выглядела как-то особенно неуместно. Мирддиново облачение вернулось к прежнему состоянию, гораздо более подходящему для местного климата. Выйти сухим из воды, вспомнил он кармартенское выражение. Надо же.

— Не замерзнешь? — с сомнением спросил Мирддин. При каждом слове изо рта вырывался пар.

Нимуэ засмеялась:

— Этот ключ даже зимой не замерзает. Можешь не торопиться.

— Угу, — Мирддин повыше поддернул молнию на куртке, засунул руки в карманы и зашагал вверх по склону.

Мирддин потянул за бечевку, продернутую в калитку, толкнул — и она распахнулась.

Пес, дремлющий у крыльца, поднял голову, повел ухом, и опять опустил ее на лапы. Блейз, рубящий дрова, даже не обернулся.

Мирддин немного подождал и, наконец, окликнул его по имени.

Блейз нисколько не удивился.

— А, Мирддин! Привет! Чего стоишь, как неродной? На, подержи! — Блейз немедленно сунул Мирддину в руки полено. Отложил топор, вытер рукавом лоб и махнул рукой — мол, пошли в дом.

— Куда ты запропал-то?

Мирддин пожал плечом:

— Долго объяснять.

— Но у тебя нормально все?

Мирддин хмыкнул. Самое, наверное, человеческое выражение из всех слышанных. Люди всегда спрашивают, все ли нормально, и никогда — что собеседник считает за норму.

Нет, ну, наверно, происходящее можно было и так назвать. В каком-то глобальном смысле. Очень глобальном.

— Можно и так сказать, — согласился Мирддин.

Что-то видимо, в голосе его прозвучало, что Блейз обернулся от кривобокой металлической печки, которую растапливал щепками. Глаза у него блеснули.

— А, ну, оклемался, значит. Я еще думал — в Каэр-Динен тебя тащить, а потом думаю — ну его, этот Каэр-Динен, толку от него...

Мирддин попытался представить, что вышло бы, если бы Блейз реализовал первоначальное намеренье, и аж зажмурился.

Блейз тем временем закончил с печкой и теперь шарил по полкам, стуча банками и ящиками.

— Наши беспокоились все, как ты там... Поразъехались, правда, сейчас все. Шон вот в город махнул, и всех за собой потащил. Ну, понятно, он женатый у нас теперь, а в городе и доктор, и все дела. Кран повернешь — из стенки вода течет, чего не жить? В общем, поедешь в Кармартен — заглядывай. А то они с меня потом всей толпой голову снимут, а она мне дорога еще...