Онлайн книга «Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению (сборник)»
|
Прежде всего ей надо выяснить – действительно ли я типичный Рак? И она один за другим задает мне какие-то странные вопросы: – Бросаешься ли ты на защиту того, кого любишь? – Да! – Нравится ли тебе море? – Да! Да! Море видно прямо из этого дворика. Оно спокойное, хрестоматийно тихое и ласковое. – Мечтаешь ли ты о большой семье? – Когда-то мечтал, – начинаю я нервничать. – А теперь? Молчу. Она назидательно машет длинным красивым пальцем: – В одиночку каждый только умирает. Жизнь – это парное катание во всем – в семье, в творчестве… – В творчестве? Это как? – «Писатель – читатель», «актер – зритель», «врач – больной»… Впрочем, давай продолжим. Нравится ли тебе идея быть в постели с двумя женщинами? Я раздумываю. Скажу: «Нет» – не наберу нужных очков. Скажу: «Да» – вдруг разозлится и испортит все гадание. – Понимаешь, все проходит. И желания тоже. Может быть, когда-нибудь и желал. Из профессионального любопытства скорее. – Для режиссера – это вовсе не так уж трудно, – провоцировала она меня. – Да, все проходит, – упорствовал я. – Заснул талантливым, проснулся бездарным. Озираешься по сторонам: куда талант подевался? Не находишь, злишься, всех подряд ругаешь. Я вообще не знаю ни одного режиссера, ни одного писателя, которому возраст пошел на пользу… Что же касается секса втроем, то это становится такой же идеологией, как раньше марксизм…В общем, по результатам опроса я оказался Раком, которому есть над чем поработать в своем характере. По совету Рыжеволосой Венеры я должен был внимательно ознакомиться со своими недостатками и постараться что-нибудь изменить к лучшему. – Ты видишь то, что за горизонтом, – медленно говорила она. – Мысленно путешествуешь по многим землям. Твои услуги отличаются энтузиазмом, кому бы и когда бы ты их ни оказывал. Общительный человек. Проницательный аналитик. В конфликтных ситуациях тебя призывают в качестве судьи и посредника. Отсюда репутация справедливого человека. Она точно вслушивалась в свои слова, желая их оценить по-новому. «В сущности, – думал я, – она ничего обо мне не знала. Слишком рано мы разорвали отношения, слишком долго не виделись. Да и находимся на разных ступенях социальной лестницы. Она – известный, а главное, преуспевающий старожил, я – новый репатриант, без шекеля в кармане, где уж тут лакомиться двумя женщинами в одной постели! Хотя бы постель приобрести…» Впрочем, слава Богу, Челита – Рыжеволосая Венера – позаботилась. Но ей надо знать обо мне все больше и больше. «Видимо, у нее самые серьезные планы и она решила выяснить все, что касалось моих прежних жизней, так что, – думал я, – до нынешней жизни дело никогда и не дойдет…» – Напротив, – оживилась она. – Я хочу, чтобы ты научился управлять своей собственной судьбой. Ты обязан знать, что твои теперешние качества – результат твоего прошлого, а то, что ожидает тебя завтра, определяется тем, как ты живешь сегодня. Короче, здесь, на Святой земле, ты должен жить иначе, а главное – написать сценарий собственной жизни. – Ты права, раньше я только ставил пьесы, теперь я их пишу. – Но поверь, мы сами предопределяем свою судьбу – хорошую, или плохую, или посредственную. Да, мы сами пишем сценарий и исполняем роли в собственной пьесе. «Ну, положим, – думал я, – свою-то роль я исполняю не по доброй воле…» После детального выяснения оказалось, что опыта прошлых жизней у меня не было. Но чем больше она спрашивала меня, тем явственнее слышал я бой часов. Передо мной явилась какая-то деревянная дверь. На двери было изображено Колесо Фортуны. Дверь неожиданно мягко открылась, и сразу все залилось синим, голубым и пурпурным светом. Небо и земля в оттенках голубого и пурпурного. Казалось, я отыскал пустынный уголок, где все земное пребывает в забвении. Надо мной сияли Солнце и Луна одновременно. Вся земля вокруг меня была усеяна часами различных форм и размеров: высокие, напольные часы из красного дерева, часы с кукушкой, наручные часы всех мастей. Какой-то странный пейзаж, точно на картинах Дали. Часы шли с колоссальной скоростью, так что я чувствовал, как старею, как седеют мои волосы, как на лбу прорезаются морщины. В ужасе я отступил от двери, схватился руками за лицо… Нет, все – как мгновение назад. Во всяком случае, старше я не стал… Я снова шагнул к часам и лихорадочно стал переводить стрелки. Подул свежий мягкий ветер. И я понял, что создается какая-то новая гармония. Образы часов растворились. И я снова увидел голубые и пурпурные огни. Изображение на двери постепенно исчезло. Известие о предыдущей жизни повергло меня в нервический припадок. – Англия, 1564 год… – Стратфорд?! – почти крикнул я. – Лондон, – хладнокровно заметила она. Так я и знал! Всю жизнь, в особенности после разрыва с Челитой, я усиленно занимался Шекспиром. Ставил на сцене «Короля Лира», «Ромео и Джульетту», «Гамлета», и только трагедия «Антоний и Клеопатра» мне не давалась. Пьесам Шекспира у меня было какое-то сверхъестественное тяготение. И уж вовсе волшебную власть имели надо мной сонеты Шекспира. Когда Челита уехала из нашего города, я только и делал что повторял:Уж если ты разлюбишь, так теперь… Потом я стал читать этот сонет всем, с кем у меня случался очередной роман. Круг сонетов, разумеется, все расширялся и расширялся. Я декламировал эти стихи так, точно сам их написал. Со временем я просто уверовал в это. А вообще любил сонеты в старых русских переводах Гербеля, поэта и издателя середины – конца XIX века, а также Брюсова, Случевского и уже позже в переводах Маршака. Я был уверен, что в 66 сонете с абсолютной достоверностью изложена моя биография. Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж Достоинство, что просит подаянья, Над простотой глумящуюся ложь, Ничтожество в роскошном одеянье, И совершенству ложный приговор, И девственность, поруганную грубо, И неуместной почести позор, И мощь в плену у немощи беззубой, И прямоту, что глупостью слывет, И глупость в маске мудреца, пророка, И вдохновения зажатый рот, И праведность на службе у порока… Ах, какая проза – пересказывать превосходный сонет цитатами из собственной жизни! Я хотел было уйти от активной жизни, спрятаться где-нибудь в деревенской глуши, чтобы разобраться в своих чувствах. А позже задумался: бежать? зачем? Там, где падаль, собираются орлы… Все мерзостно, что вижу я вокруг… Но как тебя покинуть, милый друг?! В общем, пересилила любовь. Я радовался каждому известию о том, что человека по имени Шекспир не существовало. Что великие творения Шекспира созданы не бедным малообразованным лицедеем лондонского театра «Глобус», а человеком высокой и утонченной культуры, каким, например, был Бэкон Веруламский, фаворит королевы Елизаветы, и лорд-канцлер английского короля Иакова I Стюарта. |