Книга #НенавистьЛюбовь. Книга вторая, страница 11 – Анна Джейн

– А ты сомневаешься? – прошептала она и потерлась кончиком носа о мой нос.

– Я не хочу, чтобы ты жалела об этом, – ответила я, гладя ее по обнаженным плечам, не веря, что моя мечта осуществилась.

А потом склонился и коснулся губами ямки над выступающими ключицами, заставив ее вздрогнуть. И снова поцеловал, теряя голову.

Дашка оказалась хорошей ученицей.

Целовалась просто потрясающе.

Когда ее ладонь скользнула по моей груди, я накрыл ее своей рукой и сильнее прижал к себе, надеясь, что она услышит, как отчаянно колотится мое сердце.

Я хотел, чтобы она знала, как сильно я люблю ее. И целовал ее почти с отчаянием, понимая, что еще чуть-чуть – и я не выдержу. Я был на пределе.

– Черт, – спросил я Дашку, гладя по волосам. – Ты знаешь, чего мне это стоит?

– О чем ты?.. – спросила она, касаясь пальцами моих щек.

– Сдерживаться, – признался я и снова прильнул к ее мягким податливым губам.

Мы не могли оторваться друг от друга, хотя где-то вдалеке небо озарилось отблесками рассвета.

– Почему мы раньше никогда не целовались?, – спросила Дашка, хватая ртом воздух. Ее пальцы были в моих волосах, и я закусывал губу от приятных ощущений.

– Потому что мы не встречались? – переспросил я, изучая кончиками пальцев ее тонкую шею и обнаженные плечи, с трудом сдерживая себя от того, чтобы не стянуть вниз платье. – Однажды я прислал тебе сообщение, что хочу встречаться. Один человек натолкнул меня на эту мысль. А ты…

Дашка выглядела пораженной и сказала, что ничего такого не помнит. А я, поддавшись своим желаниям, чуть приспустил край ее платья. Но все-таки убрал руку. Для этого было рано. Слишком рано. Сегодня она впервые поцеловалась.

Потом нам помешали – на балкон завалилась целая куча народа, в том числе и мои друзья. Петров тотчас стал пялиться на Дашкины ножки, и мне пришлось напомнить ему, что она – моя.

Кто-то из парней позвал остальных на берег реки – встречать рассвет. И я тотчас решил, что Сергеева пойдет со мной. Черт, не надо было отпускать ее от себя – с этого все и началось. Но я отпустил ее. Ведь Дашка сказала, что ей нужно решить проблему с обувью – в таких туфлях она не сможет пойти на берег. Еще бы – такие каблуки, такими и череп проломить можно, если постараться.

Я отпустил ее, о чем долго жалел.

Она уходила, и я смотрел ей вслед – тупой и влюбленный. Готовый в эту минуту ради нее на все безумства этого фигового мира.

Дашка обещала быстро вернуться, но ее все не было и не было. И я, забеспокоившись, пошел ее искать. Нужно было уходить, пока не возникло проблем с родителями.

Я спустился вниз и увидел в коридоре Дашку и ее подругу Ленку. Хотел окликнуть ее, но замер – потому что услышал то, из-за чего мир под ногами стал рушиться.

– Что случилось? И почему ты все время губы трешь, Даш?

– Меня поцеловал один козлина. Обслюнявил. Как же мерзко.

– Что-о-о? Слушай, возьми-ка влажную салфетку.

– Боже, как мерзко, как мерзко. Слюни, алкоголь, фу!

– Еще бы, это твой первый поцелуй. Ужасно.

Дальше я слушать не стал – свалил, чувствуя, как распирает от ярости и обиды. Меня словно мешком с камнями оглушили. Я не ждал этого. Серьезно, я думал, что теперь у нас все будет хорошо. Что однажды я признаюсь ей, что всегда любил. Что мы будем вместе. Я и она.

Нежность сменила злость.

Страсть – обида.

Тайную любовь – глухая ненависть.

Сергеева притворялась, что ей нравится.

Зачем?

Использовала меня в качестве тренировочного полигона?

Хотела поиздеваться?

Зачем, мать ее?!

Зачем она дала мне надежду, а потом побежала к подруге и рассказала, каким отвратительным был ее первый поцелуй?!

1.11

Друзья сразу поняли, что со мной что-то не так. Но даже расспрашивать сильно не стали – знали, что я ничего не скажу.

– Уходим, – только и сказал я, наплевав и на Дашку, и на выпускной.

И мы ушли. Без нее.

В это же время мне позвонила Юля, которая праздновала выпускной в своей школе, и сказала, что друзья ее старшей сестры на тачках и смогут забрать всех нас с собой – мест много. Я согласился. И мы всей компанией двинулись на место встречи.

Встретились мы минут через пятнадцать, и Юля тотчас обняла меня, повиснув на шее. Была ли она красивой? Наверное, да, я не вглядывался в нее. Настроение было полностью убитым, и мне пришлось приложить много усилий, чтобы просто начать улыбаться. Портить своей страдающей рожей праздник остальным я не собирался, а потому мысленно послал Сергееву во все известные дали.

Мы расселись по тачкам – пришлось потесниться, зато место хватило всем. Юля сидела у меня на коленях, крепко прижимаясь и обвив руками мою шею. Декольте у нее оказалось впечатляющим, но мне было все равно.

– Потом поедем ко мне, Дан, – пообещала она, щекоча дыханием ухо. – Родителей не будет.

– Посмотрим, – ответил я, ловя себя на мысли, что сегодня не смогу быть вместе с ней. Все мысли – о Сергеевой. О ее ключицах, будь они неладны.

Рука Юли словно невзначай потянулась к моему ремню, но я одернул ее.

– Дан, что с тобой? – спросила она жалобно.

– Мы здесь не одни, – ответил я хмуро. И она заулыбалась.

– Зато у меня дома будем одни.

Я промолчал.

Сначала мы хотели поехать на берег в отдаленный район города – оттуда открывался отличный вид. Однако Юле кто-то позвонил, и она вдруг решила, что поехать надо на набережную нашего района, которая располагалась не так уж и далеко от нас. Именно туда, куда мы изначально и планировали пойти.

«Иначе рассвет пропустим!» – объявила Юля, почему-то посмотрев на меня, и никто не стал возражать.

Машины повернули назад.

На набережной, озаренной оранжевым рассветом, было красиво. Я вышел из тачки и стал смотреть на неподвижную реку, вспоминая, как еще совсем недавно целовал Дашку, считая ее своим сокровищем и не зная, что она так поступит со мной и с моими чувствами.

– Ты в порядке? – подошла ко мне сзади Юля и обняла, прижимаясь грудью к моей спине.

Наверное, это был порыв глупости, но я развернулся и жестко поцеловал ее. Я проверял, что буду чувствовать, целуя не Сергееву, а другую. Может быть, во всем виноват алкоголь? И с Юлей мне будет так же хорошо, как было с Сергеевой?

Но нет.

Чем дольше я целовал Юлю, тем отчетливее осознавал, что поцелуи с ней – такое же безнадежное дело, как и раньше. Я целовал ее и чувствовал отвращение.