Книга Замуж со второй попытки, страница 19 – Элла Хэйс

— Слахн‑ча ху‑гехт! И за ваше здоровье тоже!

Кормак сделал глоток, почувствовал, как виски обожгло горло, а затем присел на край террасы и, глядя в небо, задумался над тем, какую безопасную тему выбрать для разговора.

— Где вы родились?

Милла, завернутая в принесенное им одеяло, ответила:

— В Голуэе. Моя семья по‑прежнему там живет, а я уже давно перебралась в Лондон. А что насчет вас? Где вы сейчас живете?

Кормак мысленно выругался. Он не хотел говорить об армии, но было уже поздно отступать.

— Я служу в штаб‑квартире Корпуса королевских инженеров в Чатеме.

— Вам там нравится?

— Вообще‑то, нет.

— Тогда почему…

— Я думал, вы хотели посмотреть на северное сияние, — перебил настойчивую собеседницу Кормак.

— Я могу одновременно наблюдать за небом и беседовать — это называется многозадачностью. Кроме того, вы сами начали этот разговор.

Он вздохнул.

— Я служу в Чатеме, потому что моя командировка подошла к концу.

— Ваша командировка?

— Нас отправляют за границу на некоторое время, а затем мы возвращаемся на базу.

— А вы предпочитаете командировки?

Кормак вспомнил свой стол в офисе, заваленный бумагами.

— Конечно. Только тогда мы делаем настоящую работу и можем менять ситуацию к лучшему.

— А куда вас отправляли в командировки?

Кормак стиснул зубы, недовольный тем, что упрямица продолжала свои расспросы.

— На Балканы, в Ирак… в Афганистан.

— А куда вы отправитесь потом?

Сердце Кормака словно сжала ледяная рука. Он посмотрел на полярное сияние, уже играющее в небе, и поднялся на ноги.

— Еще не известно… Что‑то мне захотелось пить. Вам принести воды?

На кухне Кормак наполнил два стакана водой из‑под крана. Вернувшись на террасу, он протянул Милле стакан и снова поднял глаза к небу.

— Ваш жених тоже был художником?

Она немного помолчала, а затем ответила:

— Да, но я не хочу говорить о Дэниеле.

— Простите.

— Вам не нужно извиняться. Я больше не люблю Дэна. Просто мне нужно вылечить свою раненую гордость.

— Для меня это звучит как бравада.

Милла рассмеялась.

— То, что не убивает, делает тебя сильнее.

Ее слова показались Кормаку неискренними, но он все равно улыбнулся.

Она встала и прихрамывая подошла к нему.

— Знаете, когда мы впервые с вами встретились, вы были другим.

— Другим?

— Менее приветливым и чопорным.

— Чопорным?

Кормак потер ладонью затылок.

— Может, это потому, что вы были такой колючей?

Пришел черед Миллы удивиться.

— «Колючей»? Так вот как вы обо мне подумали?

Он улыбнулся.

— Я всего лишь пытался помочь вам сменить колесо, а вы начали палить в меня из всех пистолетов.

— Но ведь вы даже не представились и вели себя так отчужденно… Вы сами виноваты, — со смехом в голосе ответила Милла.

Кормак пожал плечами.

— Признаю, что не силен в светской болтовне, но я умею слушать собеседника, а еще замечаю некоторые вещи.

— Какие?

— Например, полярное сияние. Вам стоит посмотреть вверх.

Представление было в полном разгаре — в небе пульсировали и мерцали светящиеся изумрудно‑зеленые шторы. Время словно остановилось, и на мгновение Кормаку показалось, что, кроме него и Миллы, на свете больше никого не осталось.

— Это прекрасно, Кор, не правда ли? — произнесла Милла прерывающимся от волнения голосом.

Она продолжала называть его «Кор», и это обращение так нежно звучало в ее устах. Он посмотрел на ее лицо, на играющую на губах улыбку. Милла вся словно сияла, и Кормак ощутил непреодолимое желание прикоснуться к ней.

— Изумительно, — прошептал он.

Милла, словно почувствовав, что он не смотрит на небо, повернулась. Их взгляды встретились.

— Вы ведь имели в виду полярное сияние, верно?

Кормак замялся, любуясь отражением танцующих небесных огней в ее глазах, и вдруг, сам не зная почему, откровенно признался:

— Я имел в виду вас.

Во взгляде Миллы он прочел что‑то, напоминающее приглашение.

Кормак поднял руку и осторожно провел пальцами по ее щеке. Когда еще одна вспышка осветила небо над их головами, он, не в силах остановиться, придвинулся ближе и бесконечно медленно приблизил свое лицо к ее лицу. Когда их губы соприкоснулись, Кормак почувствовал, как Милла подалась ему навстречу. Она тоже хотела его, и осознание этого наполнило его радостью. Кормак обнял ее.

Он не хотел, чтобы это произошло, но теперь, когда Милла была в его объятиях, все вышло из‑под контроля. Никогда прежде он не целовал такой красивый рот, не касался такой белоснежной кожи. Кормак вытащил заколку из мягких волос Миллы и запустил в них пальцы.

Чувствуя, что в любой момент может утратить самообладание, он внезапно отстранился, затаив дыхание. Пока еще можно было уйти, но глаза Миллы, затуманенные от желания, не отпускали его. Кормак подхватил ее на руки и уложил на качели.

Когда он положил руку ей на бедро и властно притянул к себе ее ногу, Милла тихо ахнула ему в шею. А потом его губы снова коснулись ее губ, и Кормаку показалось, что сейчас они сольются в единое целое, движимые физическим влечением и какими‑то другими, совершенно невыразимыми, эмоциями. Отчаянно пытаясь коснуться ее обнаженного тела, Кормак сорвал кардиган с плеч Миллы, но тут же замер.

Что он делает? Он ведь не имеет права быть счастливым, не заслуживает этой красивой девушки!

— Что случилось? — голос Миллы звучал хрипло от переполнявшего ее желания.

Кормак отвернулся, а затем вскочил с дивана.

— Я не могу.

Она ошеломленно посмотрела на него.

— В чем дело?

Он покачал головой и шагнул назад.

— Это ошибка. Я не должен был оставаться.

Милла тоже встала с дивана и осторожно шагнула к нему.

— Я сделала что‑то неправильно?

Кормака захлестнула волна боли.

— Нет, вы ни при чем, Милла. Это моя вина. Простите.

Он повернулся и быстро пошел к машине.

— Такой поцелуй нельзя считать ошибкой, Кормак! — крикнула ему вслед Милла.