Книга Королева морей, страница 30 – Юрий Волошин

— Ну зачем так наговаривать на них, господин? Да и много ли мне надо?

— Женщине всегда много надо, Асия. Да еще в нашем мире. У гяуров проще и спокойнее. Хорошо бы отправить тебя к своим, да сил у меня на это не найдется. Болезнь меня съест раньше времени, а сделать еще нужно очень много, в том числе и для тебя.

Асия вспыхнула, услышав такое. Словно поняв ее состояние, Мулайл заторопился.

— Пойду к себе, а то напугаю тебя своими болями, а они могут нахлынуть в любое время. Прощай, дочка, и не думай о худом. Все во власти аллаха. Будем же уповать на него.

Он ушел, а Асия задумалась. Она путалась в мыслях и не могла собрать их в единый узел. Образ Шахаба неясно, но неотвратимо заслонял все и не давал сосредоточиться.

Отъезд несколько отодвигался. Дела еще не все были улажены, и Асия металась по городу, стараясь суматохой движения заглушить мысли о Шахабе. И все же это ей не удавалось. Сафа постоянно напоминала о нем, и теперь Асия стала думать, что та нарочно так делает, выполняя чью-то волю. Но лишиться всего этого не хотелось. Чувство пугало и в то же время заставляло сладостно замирать сердце.

Ночь только что окутала дом, и звуки затихли в углах. Асия сидела одна на ложе и мрачно глядела на чадящий светильник. Сафа только что вышла, загадочно и быстро бросив взгляд на задумчивую госпожу. Асия не заметила этого, погруженная в свои мысли. Она знала, что Мулайл плохо себя чувствует и прийти не может.

Шорох шагов пробудил ее от полузабытья.

— Чего тебе, Сафа? Иди спать, ты мне не понадобишься.

— Это я, Шахаб, душа моя, — услышала она горячий и нежный шепот.

— Кто здесь? — вскрикнула Асия, вскочив на ноги, как подброшенная.

— Не пугайся, златокудрая, разве я осмелюсь сделать тебе неприятное. Только не шуми, золотая роза, — голос обволакивал ее со всех сторон, не давал свободно дышать.

Асия хотела позвать кого-нибудь, но голос отказал ей. Все тело пылало жаром волнения и страха. Оно дрожало мелко, противно, глаза расширенно глядели на Шахаба, не задерживаясь на нем долго. Стыд залил ее щеки густой краснотой, а полуоткрытый рот хватал воздух и не мог наполнить им жаждущую грудь.

Шахаб понял, что гроза миновала и Асия не может заставить себя закричать. Он мягко положил руку на ее плечо, но женщина отдернулась резко и решительно.

— Зачем ты здесь? Стыдно-то как! Отец твой рядом, а ты его любимец!

— Отцу не до нас, луна ясная. Ему уже мало что нужно, а мы молоды и я люблю тебя, Асия, свет очей моих! Не отвергай, умоляю!

— Замолчи, негодный! Как позволяет тебе аллах говорить такое? Ты же правоверный и должен соблюдать себя в отцовском доме! Уходи!

— Как ты можешь меня прогонять, когда душа и сердце мои пылают и могут сгореть от любви к тебе, моя золотая роза! Дай поцеловать тебя хоть раз!

Асия чувствовала, что голова идет кругом и последние силы покидают ее. Ей никто еще не говорил таких пылких и жарких слов. Они туманили рассудок и расслабляли волю. Да и Шахаб был красив необыкновенно. В мозгу крутилась одна неотвязная мысль: «А что мне терять? Почему я должна отвергать любовь, когда она так приятна и притягательна? Может, это и есть то единственное, что дается раз в жизни?».

А Шахаб продолжал шептать, и она не заметила, как рука его легла на талию, а губы оказались уже близко, жадные, жаркие, соблазняющие и желанные. И не было сил стряхнуть руку и отпрянуть.

Шахаб рывком притянул безвольное тело и впился ртом в ее губы. И тут Асия обрела силу. Она оттолкнула его и сама отскочила в угол, тяжело дыша и дрожа всем телом.

— Уходи, проклятый! Не смущай меня, а то закричу!

— Как, теперь уйти? Нет, Асия, золото мое! Я не могу уйти, это свыше моих сил. Не мучь меня, умоляю!

Он шагнул к ней, и в это мгновение Асия вложила в удар всю силу молодого плеча, которую она приобрела в тяжких трудах и разбойных набегах. С отвратительным хрустом кулак опустился на нос Шахаба, он отшатнулся. Из носа хлынула кровь, он согнулся, зажимая лицо руками. А Асия закричала из своего угла, едва сдерживая дрожь и истерику:

— Вон, негодяй, собака! — она уже знала, что для араба это страшное ругательство, и ей было приятно так оскорбить нахального Шахаба.

Тот молча поплелся к выходу, согнувшись и зажимая нос. Асия продолжала стоять, дрожа и сотрясаясь рыданиями. Напряжение спало, слабость в теле и пустота в душе обрушились на нее всей силой и тяжестью. «Что же будет, что будет?» — проносилась в голове мысль.

Ночь прошла в мучениях, в угрызениях совести. То ей казалось, что она незаслуженно обидела Шахаба, выгнав с разбитым носом, то она злорадно ухмылялась, вызывая в сознании его сгорбленную фигуру, сразу утратившую осанистость и гордыню. Она радовалась тому, что так жестоко отомстила хоть одному мужчине за все те муки, которые ей пришлось претерпеть. Она была довольна собой. Честь и совесть не замараны, хотя ей было неприятно представлять, как она поглядит в глаза Мулайлу. Все же вина ее достаточно велика. А что будет, если Абу-Мулайл узнает о происшествии? Кто ее защитит? Все всю вину возложат на нее, и надежда лишь на то, что Шахаб пока промолчит, рассчитывая на повторение и успех своего предприятия.

На другой день Асия вызвала Сафу на разговор.

— Это твоих рук дело! — сразу набросилась она на служанку.

— Госпожа, я ничего не знаю! О чем это вы?

— Не знаешь? — зловеще промолвила Асия, и звонкая оплеуха опрокинула служанку на пол. — А кто устроил молодому господину встречу со мной? Будешь отпираться? — и ноги Асии заходили по округлым бокам Сафы. Та визжала и уже со всем соглашалась, увертываясь от ударов. А била Асия умело и хлестко. Это дело она освоила, еще воюя с женами Ибрагима, и теперь отводила душу за долгие месяцы неподвижности и сдержанности.

Весь день Асия была под впечатлением ночного свидания. Ее грызли сомнения и неуверенность в самой себе. Шахаб ее волновал и не выходил из головы. «А что если он опять придет? — спрашивала она себя и замечала, что эта мысль не вызывает в ней неприязни. — А ведь жалко его. Как он, бедный, отшатнулся, вытирая кровь», — и волна жалости и сожаления с небывалой силой обрушилась на нее.

Асия уже жалела его и с волнением ждала ночи. Она ни разу не вспомнила Абу-Мулайла, отталкивала от себя все мысли о старике и даже не обнаруживала в себе никаких угрызений совести. Все помыслы были захвачены молодым господином. Его глаза неотрывно смотрели на нее из всех углов, жгли нетерпеливо и настойчиво, призывно и неотвратимо.

Она металась по андаруну, раздавала пощечины, кричала злые слова, а Сафа от ужаса скрывалась подальше, боясь попадаться госпоже на глаза.

«Нет, Сафу не надо трогать больше. Ведь она может еще пригодиться и с охотой поможет Шахабу проникнуть сюда», — думала Асия, отгоняя совестливые мысли, иногда проблескивающие в голове.

— Подать сюда Сафу! — крикнула она служанке, и та с поспешностью и страхом бросилась на поиски.