Онлайн книга «Праймашина»
|
– Все в порядке, – выдавил начальник стражи. – Благодарю. Но природная его бледность стала еще более очевидной, и теперь лицо фихтерца напоминало вылепленную из снега маску. – Это я вас благодарю, Жубер: поймать за один день стольких опасных преступников дорогого стоит. Поверьте, я восхищен. – Благодарю. – Оставьте. – Прокурор перевел взгляд на записи. – Кто такой Вилли Задохлик, поимкой которого так гордится ваш заместитель? – Известный вор и мошенник, – доложил начальник стражи. – Взят с поличным при попытке ограбить дом купца Свенса. Повторный арест, а значит, завтра он лишится руки. – Очень хорошие законы, – одобрительно пробормотал Петерсен. – Если я правильно понял, Задохлик из местных бандитов? Он фихтерец? – Совершенно верно. – И этот факт радует меня больше всего, Жубер: вы наконец-то взялись за доморощенную преступность, ибо до сих пор вашим стражникам попадались исключительно залетные гости, чужаки, прибывшие в вольный город в надежде поживиться. – Не только. – Как правило. – Вам виднее, – сдался начальник стражи. – Вот именно – виднее, – веско произнес Петерсен. Помолчал, обдумывая диалог, и решил слегка подсластить пилюлю: – Зато теперь у меня есть повод сообщить его величеству, что в Фихтере начали всерьез бороться с преступностью. – Благодарю. Это слово удавалось начальнику стражи лучше всего. – Не за что, Жубер, не за что: успехи последних дней целиком и полностью ваша заслуга. Если, конечно, позабыть о неподкупном прокуроре, который пристально следит за каждым шагом начальника стражи. Официально фихтерские блюстители порядка Петерсену не подчинялись, но были обязаны поддерживать законность, согласно принятым в империи нормам, и неблагоприятный отзыв прокурора мог иметь далеко идущие последствия, вплоть до отзыва дарованных городу вольностей. До сих пор Жубер улаживал все возникающие недоразумения с помощью звонких монет, но проклятый Петерсен требовал результатов, а не денег, вот и приходилось работать по-настоящему. «Ну, ничего, скотина, скоро ты перестанешь быть занозой в заднице». – Теперь расскажите мне о девушке, которую ваши люди арестовали у Задранных Пальцев. «Она-то чем тебе интересна? Зачем я вообще доложил об адорнийской сучке? Надо было вышвырнуть ее на тот берег да забыть!» Пару месяцев назад так и случилось бы, но бурная деятельность нового прокурора дала результаты: обалдевшие от постоянных придирок стражники принялись рьяно исполнять свои обязанности, не оставляя без внимания даже сущие мелочи. – Обычное дело, – махнул рукой Жубер. – Контрабандисты не поделили товар или не сошлись в цене, устроили драку… – Драку? – поднял брови Петерсен. – В отчете сказано о десятке с лишним трупов. – Одна банда перебила другую. – За что? – Я ведь сказал: не поделили товар или не сошлись в цене, других причин для боя у бандитов нет. У Задранных Пальцев мы нашли только убитых преступников, и спрашивать было не у кого. Не хватало еще расследовать бандитские разборки. Порезали друг дружку, и ладно, меньше головной боли. – Почему ваши люди не пошли по следу? – Стражников было всего пятеро, и они… – Побоялись отправляться в лес. Всякое рвение имеет пределы. – Проявили разумную осторожность, – защитил своих людей Жубер. – К тому же арестованная адорнийка наверняка расскажет, из-за чего случилась драка и кто принимал в ней участие. – Полагаете, она входила в одну из банд? – Такое случается, – не стал скрывать Жубер. – Здесь, на границе, люди и адорнийцы уже начали смотреть друг на друга, как на… Как… Начальник стражи вдруг подумал, что следующая фраза идет в разрез с официальной позицией империи, и прикусил язык. – Как на обычных соседей? – подсказал прокурор. «Он вообще ничего не боится? Или проверяет меня?» – Да, как на обычных соседей, – кивнул Жубер. – Насколько я понимаю, такие новости императора не обрадуют. Время для народа и власти течет по-разному. Десять лет для повелителя доктов – мелочь, сущая ерунда на фоне стратегических задач по развитию империи. Для него война была вчера и завтра, вполне возможно, повторится. А для простых людей десять лет – изрядный кусок жизни, наполненный многими событиями. Простые люди, и докты, и адорнийцы, саму войну помнят не очень хорошо, ее заслонили повседневные дела, но повторения ее не желают. – Адорнийка, значит? Гм… любопытно. Я допрошу ее завтра. – Петерсен отложил в сторону доклад о контрабандистах. – Теперь поговорим о главном, о Карлосе Гриде. Как вам удалось его поймать? – Карлоса опознал Улле Изморозь, Герой леди Кобрин, который… – Который был в Гридвальде, я помню. Они столкнулись на улице? – Можно сказать и так. – Жубер позволил себе короткий смешок. – После смерти Безвариата Сотрапезника мы установили в его особняке новейшую прайм-защиту, не хотели, чтобы воришки и бродяги превратили дом великого человека в помойку. Сегодня она сработала, стражники прибыли, оцепили Мозговитую улицу, и Улле заметил в толпе Карлоса Грида. – Карлос был в доме? – Нет. Побывавшему там преступнику удалось скрыться. – Понятно. – Петерсен побарабанил пальцами по столешнице. – Есть основания думать, что в дом Безвариата пробрался сообщник Карлоса Грида? – Откуда взяться основаниям, если Грида еще не допрашивали? – удивился Жубер. – И правильно. – Прокурор поднялся на ноги. – Распорядитесь, чтобы Карлоса немедленно доставили в допросную. – Тюрьма находится в городской цитадели… – Проклятье, – выдохнула Шахмана. – В цитадели! – Одно название, – махнул рукой Акакий. – Купцы прекрасно понимают, что в случае войны Фихтер и дня не продержится, но должны были выполнить приказ императора об укреплении города, вот и построили нечто, названное цитаделью. – А на самом деле? – поинтересовалась приободрившаяся Егоза. – На самом деле это унылый трехэтажный четырехугольник, занимающий один из центральных кварталов Фихтера. – Бенефит расстелил на столе пергаментный лист и быстро набросал несложную схему. – Воротное крыло выходит на улицу Имперских Побед, в нем расположены штаб городской стражи, кухня и прочая ерунда. На противоположной стороне цитадели, примыкающей к Мозговитой, находятся конюшни, псарня, арсенал и склады. Правое крыло, идущее вдоль Деловой, занято казармами, а левое, выходящее на Прибыльную улицу, отдано под тюрьму. На первом этаже «приемная» и допросные комнаты, все остальное – камеры. |