Книга Охота на Ботаника!, страница 50 – Янина Логвин

Морозов сидел под фонарем на фигурной скамейке и о чем-то думал — я увидела его сразу, и не имело значения, сколько людей находилось вокруг. Сегодня он был одет как обычно — темная футболка с принтом, джинсы и кроссовки. Сброшенная ветровка лежала на коленях, светлая прядь вьющихся волос касалась подбородка.

Этот парень был умным, милым, честным и настоящим, и всеми силами защищался от меня — от своего проклятия, как он считал. Как бы я хотела сейчас превратиться в толстушку Нюшу Тихушу, лишь бы он только мне улыбнулся. Ведь он наверняка бы ей улыбнулся, я это знаю — другом он тоже был самым лучшим, не зря Уфимцева им так дорожит.

Он заправил прядь волос за ухо, поднял голову и поправил очки. Замер, заметив меня.

Я шла к нему через широкую площадь, смотрела, не отрывая взгляд, и мысленно просила: «Не отвернись. Я обязательно найду причину, чтобы ты смотрел на меня так всю жизнь. Никакого спортивного интереса, Морозов, обещаю! Только чувства!».

Не отвернулся. Но когда я подошла, опустил глаза и снял очки.

— Привет, Морозко.

— Привет, Корсак, — на мгновение его ноздри резко обозначились.

— Ты пришел раньше?

— Ты тоже. Так получилось.

Я остановилась перед ним, и он встал. Глупо было смотреть по сторонам, раз уж мы встретились, так что Антону пришлось поднять взгляд.

Он вздохнул, неловко переступил с ноги на ногу, и застыл, увидев мою улыбку. Насторожился вдруг.

Правильно, сейчас я и сама не знала, чего от себя ожидать. Точнее, чего мне хотелось — я знала, а вот что с этим делать — не очень.

— Корсак, ты словно кошка, которая объелась сметаны. Мне ожидать сюрприза? — спросил, хмурясь. — Говорю на всякий случай — если ты вздумаешь пойти в бассейн, то плавки я не захватил. Так что и нырять не стану.

Я и не сомневалась, что у Морозова отличное чувство юмора. Протянув руку, забрала из пальцев шутника очки.

Ну да, мне было радостно его видеть и просто хорошо от того, что он рядом, а я не привыкла скрывать эмоции. Надев очки на нос, спросила:

— Ну, как, Морозко? Мне идет? — Я помнила его слова о том, что он не хочет меня касаться, но мне ужасно хотелось обратного. — Уф, все двоится! И как ты в них ходишь?

Морозов вскинул руку, собираясь снять с моего лица очки, но помедлил. Костяшки пальцев осторожно коснулись виска.

— Нормально хожу. Перестань, тебе не идет.

— Совсем? А вот так? — я подняла очки на лоб.

— И так тоже. Лучше носи солнцезащитные и не порти зрение.

Он снял с меня очки, запутавшись дужкой в прядях волос. Принялся их выпутывать под мой смех, но надевать не стал. Так и пошли вдоль края площади, поглядывая друг на друга.

Я не привыкла, чтобы парни в моем обществе молчали, обычно они трещали без умолку, рассказывая о собственной крутости и протягивая руки, но не соврала, когда сказала Антону, что он может не разговаривать. Странное внутреннее чувство, которому я не могла дать названия, ликовало от одного его присутствия. Мне хватило бы его рук на спине и тихого шепота у губ.

И все же слишком красивым был голос у Морозова и глубоким внутреннее содержание, чтобы лишить себя удовольствия его услышать. Тем более, что вчера я уже дала парню возможность побыть со мной на расстоянии — хватит!

— Морозко, не молчи, давай поговорим, — предложила, не выдержав.

В этот воскресный день на главной площади города было довольно оживленно, так что время от времени нам приходилось кого-то обходить или обходили нас.

— О чем?

— Расскажи о себе. О своей семье, мне интересно. Например, кем работают твои родители? Есть ли у тебя дедушка с бабушкой? О том, что у тебя есть сестра, я помню. Ну же, Морозов, достань кролика из шляпы!

Я уже достаточно изучила Антона, чтобы угадать момент, когда он закрывается. Вот и сейчас взглянул коротко и отвернулся, на миг плотнее сжав губы.

— Боюсь, Корсак, что мой кролик окажется беспородным зайцем. Мне нечем тебя удивить. Давай следующий фант.

Интересно…

— Расскажи о своем проекте. Мне Жилин сказал, что он для тебя важен. Так о чем идет речь?

Морозов несколько шагов прошел молча. Ответил ровно, словно и не надеялся, что я пойму.

— Меня интересует связь вычислительной сложности с гравитационными аномалиями. Действительно ли эффект Риги-Ледюка имеет квантовую природу без классических аналогов. Собираюсь кое-что предположить.

Ну, я, конечно, вундеркиндом не была, но кое-что из сказанного поняла. По точным наукам у меня всегда было отлично, а в университете в Лондоне у нас читал лекции известный профессор физики — человек достаточно молодой и светлый умом, чтобы заинтересовать студентов гипотезами.

— Ты говоришь о термомагнитном эффекте? Когда в отсутствие магнитного поля траектория частиц отклоняется? Думаешь, кванты и тут постарались?

Морозов обернулся и между бровями парня на лбу пролегла озадаченная складочка.

— Да, а квазичастицах. Меня интересует квантовая система и ее взаимодействие с внешней средой. Теория квантовых измерений и все, что с этим связано.

— Хм, — я пожала плечами, — ты собираешься прыгнуть в полный тайн океан, в котором можно утонуть. Не думал прихватить с собой Уфимцеву для балласта?

Антон смутился, вдруг надев очки.

— У Кати много и своих забот. Ты даже не представляешь, насколько она умная. Если существует исключение из правил, то это бесспорно она, — вот сейчас Морозко был настоящим. — Я был бы счастлив с ней работать, но этой девушке надо идти своим путем.

Антон повесил ветровку на плечо и задумался, явно вспоминая свою подругу — юную и пытливую особу, считающуюся лучшей студенткой факультета.

Впрочем, я его понимала. Эта невысокая и худенькая ботанша с большими умными глазами и косой мне нравилась. Всегда любила целеустремленных людей. Вот уж кто сразу догадался, в отличие от Клюквы, что лучше не стоять между мной и Морозовым.

— Ну, хорошо, сделаешь ты свой проект, — задала я следующий вопрос. — А что собираешься делать дальше?

— В смысле? — парень поправил очки. — Что ты имеешь в виду?

— Ну вот закончится сессия и наш с тобой договор, ты уедешь в Канаду. А что потом, Морозко? У тебя ведь наверняка есть планы на будущее?

Морозов скупо кивнул:

— Есть.

— Будешь учиться дальше?

— Да, буду. — Он нехотя подтвердил: — Если смогу.

— А после снова учиться? Вдруг появится необходимость?

Он пожал плечами.

— Значит, снова.

— А жить когда собираешься?

Мы обошли мамаш с колясками, остановившихся возле уличного художника, рисующего баллончиками с красками космические пейзажи, и снова встретились.