Книга Охота на Ботаника!, страница 61 – Янина Логвин

М-да, не мудрено, что Клюквиной так хотелось сидеть с Морозовым, мне вот тоже очень нравится!

— Спасибо, Ромашка! А давай отменим мое условие в договоре, а? Так хочется тебя укусить нежно!

— Нет.

— Но ты подумаешь над этим?

Антон придвинул к себе конспект и стал писать в нем ответ.

— Корсак, ты всегда такая невозможная? Лучше сосредоточься и закончи работу!

Когда мы с Антоном после звонка об окончании пары выходили из аудитории, я заметила в коридоре у окна Трущобина. Родион вышел первым и сейчас стоял, оглядывался по сторонам, и странно смотрел на меня, закрыв один глаз — словно недобитый шпион, рискующий провалить явку. Увидев, что я прохожу мимо, он задергал веком, изображая нервный тик.

Это было что-то новое, и я остановилась напротив одногруппника, озадаченно вскинув бровь.

— Трущобин, с тобой все в порядке? — спросила. — Ты давно проверялся у врача?

С глазом тут же все нормализовалось.

— Да, а что? — удивился парень. — Разве нужна справка?

Я окинула его критичным взглядом.

— Ну, глядя на тебя — желательно.

— Будет! А от кого?

Или Родик шутил так искусно, или я не могла словить волну его юмора.

— От невролога и психиатра! — раздраженно ответила, собираясь уйти, но парень уже шагнул навстречу, прикрыв рот ладонью.

— А от уролога не нужна? — спросил заговорщицким шепотом. — Ну, я на всякий случай интересуюсь, чтобы сразу всех врачей пройти.

Я не выдержала.

— Тогда уже и к проктологу загляни, гланды проверить!

— Что? — возмутился парень, забыв об игре в конспирацию. — Это без меня! Я в извращениях не участвую!.. Эй, Агнешка, я же серьезно!

— А придется!

Я сверкнула глазами, отвернулась и простучала по паркету каблуками к Морозову — Антон не ушел, он остался ждать, и это приятно удивило. Едва взглянув на Кудряшку, я тут же забыла о Трущобине.

— Морозов, пойдем в буфет, а? Кофе хочу ужасно! Утром не позавтракала.

Перерыв был коротким, всего двадцать минут, после чего нам с Антоном предстояло расстаться — у каждого были свои занятия. А так не хотелось.

— Хорошо, идем, — Антон забросил рюкзак на плечо, сунул руки в карманы джинсов и зашагал рядом. Придержал передо мной двери, когда мы выходили в небольшой холл.

— Какой ты сговорчивый сегодня, — я оглянулась с улыбкой, — а на спине покатаешь?

— В другой раз.

— Смотри, Кудряшка, я ведь запомню!

Антон не отреагировал, когда на лестнице кто-то из парней-выпускников, заметив нас, перебросился с друзьями фразами:

— И что она в нем нашла? С какого он курса?

— Забей. Я все равно не верю, что у них это надолго. Это же Корсак! Привет, солнце!

— Исчезни, Локи!

Мне было все равно. Я ни у кого не собиралась спрашивать разрешения. Покосилась на Морозова, но он остался спокоен, и настроение поднялось. Оно могло быть еще лучше, если бы по пути в кафе еще у двух кретинов не случился глазной тик, и они так явно не лезли со своей «проблемой» под ноги.

Мы вошли в кафешку и расположились за столиком. Оставив свой рюкзак на стуле, Антон принес нам две чашки кофе и пиццу для меня. Время бежало быстро, студентов прибавлялось, любопытные таращились на нас, а мне не терпелось посидеть со «своим» парнем и поговорить.

Как хорошо, что столики в студенческой кафешке стояли маленькие и можно было касаться друг друга коленями — что я и сделала, мгновенно вогнав Кудряшку в краску. Оказывается, не так уж и легко давалось Антону видимое спокойствие. Однако он не отодвинулся, хотя и напрягся.

Я разорвала стик с сахаром и высыпала в стаканчик с горячим напитком. Взяла деревянную шпажку, чтобы размешать.

— Морозов, я обожаю, когда ты смущаешься, но пора бы ко мне привыкнуть. Ты меня уже целовал, помнишь? И, кажется, тебе понравилось.

Морозов проделал со своим стиком то же самое. Сказал хмуро:

— Тебе кажется, Корсак.

— Почему же ты на меня не смотришь?

— Вот сейчас высыплю сахар и посмотрю.

Я сидела, смотрела на своего ботаника и совершенно по-глупому улыбалась. И плевать, если кто-нибудь это видел. Сейчас самое интересное происходило под столом, в том месте, где наши колени соприкасались, но вряд ли такой пустяк мог впечатлить кого-то еще, кроме нас.

Наконец Антон взял в руки стаканчик, поднял голову и отпил кофе. Я как раз откусывала кусок от пиццы, когда он сглотнул и сжал рот в уже знакомом мне упрямом протесте.

— Наверное, Кудряшка, думаешь, какой злой тебе достался Дементор, да? — поймала я взгляд теплых глаз, пытаясь отгадать, о чем он думает.

Мы сидели достаточно близко, из окна падал свет, и лица друг друга были хорошо видны. Я с удовольствием рассматривала четко обрисованный подбородок парня, красивые губы и волнистую светлую прядь, касающуюся его щеки.

— Может быть, — не стал отрицать Антон.

— Еще и прожорливый. Ты был прав в предположениях — я очень люблю вкусно и сытно поесть, так что спасибо за пиццу. Она, конечно, не фонтан, но явно лучшее, что здесь есть.

— Пожалуйста. Хотя насчет прожорливого не уверен. По тебе не скажешь.

Мне нравилось то, что Морозко предельно честен и не пытается произвести на меня впечатление, но в то же время ужасно хотелось пробраться сквозь щиты в его зону комфорта.

— А если бы я была полненькой, я бы тебе больше понравилась? — спросила. — Как девушка?

Антон медленно отпил кофе. Натянуто усмехнувшись, сказал скупо:

— Какая разница, Корсак. Главное, что тебе нравлюсь я, правда? Остальное — мелочи. «Это же Корсак, — повторил он фразу за парнями на лестнице, — вряд ли у нее это надолго!» Остается дождаться, когда тебе это надоест, и делать вид, что меня, как других, не волнует, что именно ты во мне нашла.

Есть пиццу толком не получалось, вот разве что на нее отвлекаться. Но минуту я выиграла.

— Неправда, — спокойно ответила. — Правда в том, Морозов, что мне на самом деле хочется тебе понравится. Слушай, а может, мне волосы обстричь? — неожиданно для себя предложила. — Чтобы всякие придурки меньше таращились? Мне это тоже надоело. Далеко не все такие избирательные в словах, как ты, но хуже то, что они говорят наедине. Так хочешь, я сделаю?

Антон как-то резко крутанул в пальцах уже пустой стаканчик и потупился.

— Не надо.

— Значит, тебе не все равно, как я выгляжу? — спросила с надеждой.

Парень поднял глаза и терпеливо заметил:

— Это всего лишь значит, Корсак, что мне не нужны такие жертвы, и что меня все устраивает!