Книга Тихий омут, страница 98 – Юлия Диппель

Но не я была причиной их недоумения. Намного вероятнее, что это был праймус, который недалеко от меня тяжело поднимался в черной жиже. Он был в обличье Уилсона Харриса, но соплеменники безошибочно опознавали в нем брахиона, которого считали мертвым.

– Не будет никакой дуэли, пока я не узнаю, что здесь происходит! – в слепой ярости процедил Немидес. Очевидно, он не привык к сюрпризам. И ему это не нравилось. – Возьмите Танатоса под стражу и его дочь тоже!

Гвардейцы задвигались, чтобы исполнить его приказ. Я испугалась. Мой план не мог потерпеть такую неудачу.

– Стоять! – Голос Рамадона и его потрескивающая сила хлынули на арену. Все замерли. Никто не смел дышать. – Дуэль на Тихом омуте – это священная традиция. Дуэлянты находятся под защитой старейшин.

Зазвучал странный смех. Видимо, мой отец освоился с поглощающим магию эффектом Тихого омута и теперь стоял на арене с поднятым ациамом и широкой улыбкой. Он развлекался на всю катушку.

– Да, дуэлянты находятся под защитой старейшин, – громко повторил он, буравя меня взглядом. – А победителю предоставляется право свободного прохода из Патрии. Так гласят правила. Ты этого не знала, моя опрометчивая дочурка?

Честно говоря, нет, но это к делу и не относилось. Если я умру, то заранее отдам свою душу Люциану. Тогда Танатос мог убегать как угодно далеко – Люциан его найдет и заставит заплатить за всё. Вообще-то это был только план Б. Если был шанс это предотвратить, я действительно не хотела сегодня расставаться с жизнью. В конце концов, на кону стояло гораздо больше, чем просто победа над отцом.

– Я этого не допущу! – прогремел Немидес. Его сила вспыхнула – в прямом смысле этого слова, потому что воздух наполнил тяжелый запах огня, жара и моря пламени, уничтожающего всё на своем пути.

На Рамадона это не произвело почти никакого впечатления.

– Хочешь выступить против одной из наших древнейших традиций? – поинтересовался он с опасным блеском в глазах. Глава Совета и хронист не сводили друг с друга взглядов на протяжении нескольких ужасающих секунд, после чего Немидес все-таки опустил глаза.

– Нет, – процедил он, старательно сдерживая гнев. Даже для него существовали какие-то границы.

Отец снова засмеялся. Хронист отреагировал на это с надменной снисходительностью и повернул голову ко мне:

– Каковы твои обвинения?

Я аккуратно встала. Небольшие волны, вызванные моим движением, тут же растворились. В вертикальном положении вода доставала мне до колен. Я сделала глубокий вдох и обратила свои слова ко всем собравшимся праймусам.

– Танатос предал Лигу, – начала я. – Он инсценировал свое похищение и смерть, чтобы в теле лидера «Омеги», Уилсона Харриса, спланировать свое восхождение в качестве диктатора. При этом он создал меня, полубрахиона с душой, которая никогда не угаснет. Вы называете ее Изарой, бессмертным пламенем. – По трибунам прошел шепоток. – Он вооружил корпорацию «Омега», сотрудничал с ведьмами и выжидал восемнадцать лет, пока моя душа станет достаточно сильна, чтобы использовать ее. Затем он против моей воли проник в мой разум и принудил меня передать ее ему. Но я победила его и отняла его силу. – Ропот перешел в испуганное волнение. Я повысила голос, чтобы перекричать его и вернуть их внимание. – Но теперь он вернул ее. Поэтому я требую от своего отца расплаты за то, что он предал меня, Лигу и ее союзников.

Когда я договорила, началась адская неразбериха. На фоне общего шума отчетливо прозвучал один голос. У меня остановилось сердце. Это был Люциан. С напряженным выражением лица он спускался по лестнице между зрительскими рядами.

– Я возражаю! – громко объявил он. – Ариана не праймус. С каких пор Лига дозволяет полукровкам пользоваться привилегиями наших традиций?

Я задыхалась от ужаса. Другие праймусы признали его правоту, разразилась бурная дискуссия.

«Что ты творишь, Люциан?» – спросила я его. Но он не обратил на меня внимания и, как прокурор, встал у балюстрады из черного полированного камня, от которого оставалось лишь несколько метров до Тихого омута.

Рамадон призвал Критерион соблюдать тишину.

– Совсем недавно Верховный Совет решил призвать Ариану к службе брахионом. Тем самым ее статус повышен до праймуса. А значит, и ее вызов правомерен.

Люциан яростно и беспомощно ударил по камню у него под руками. В глазах танцевали черные блики.

– Тогда я вызываю Танатоса, – воскликнул он и спрыгнул на арену. Черная вода от его прыжка пришла в движение, но волны успокоились быстрее, чем должны были. По крайней мере, быстрее, чем изумленный ропот бессмертной публики. Люциан медленно выпрямился и поднял свой ациам. – У меня более старые счеты. Танатос предал меня еще до того, как вообще родилась Ари. – Было видно, как он боролся с эффектом Тихого омута, тем не менее он пронзал моего отца убийственным взглядом.

– Засвидетельствуй мой вызов, Рамадон!

Хронист кивнул:

– Фактически Люциан имеет право…

– О, пожалуйста! Я с таким нетерпением ждал боя со своей дочерью, – усмехнувшись, перебил его Танатос.

Люциан опасно улыбнулся:

– Ты что, боишься?

– Да нет. – Отец отмахнулся ото всех угроз презрительным жестом и провокационно уставился в ответ. – Просто я пообещал Ари, что заставлю тебя наблюдать за ее смертью. А если я убью тебя первым, это полностью сломает мою концепцию.

– Достаточно, – сказал Рамадон. – Я принял решение. Вызов Люциана Анку услышан и принят. Он выступит против Танатоса на Тихом омуте.

Я почувствовала, как неведомая сила вытесняла меня с Арены, и со всем упорством ей сопротивлялась. Не может быть. Я укоризненно смотрела на Люциана, но тот упорно избегал моего взгляда. Отцу тоже стало не до смеха. В честном поединке без рычагов давления, уловок и финтов его ученик был с ним на равных – если даже не превосходил его. Его страх было буквально видно.

– Тогда я сам бросаю вызов своей дочери! – неожиданно закричал он.

– Право создателя всегда имеет приоритет в его же собственных интересах. Так написано в Каноне.

Испуг был так четко написан у отца на лице, что теперь над ним посмеивался даже Рамадон.

– Мое решение вынесено, Танатос.

– Потому что ты не беспристрастен! – выплюнул он в ответ хронисту. Его лицо скривилось в гримасу бешенства. Он раскинул руки в стороны и выкрикнул слова в серое небо над нашими головами: – Я бросаю Ариане Моррисон вызов на Тихом омуте. Тимеон будет моим свидетелем.

Весь Критерион разом затих.

Невидимая сила прекратила выталкивать меня. У меня под ногами задрожала земля. Черная поверхность воды на мгновение уловила колебания и сразу же снова разгладилась.

Все это происходило без единого звука. Волосы у меня на затылке встали дыбом. По позвоночнику пробежал холодок. Нервные окончания завибрировали. Всё вокруг запахло заснеженными горными вершинами, разрывающими море облаков.