Книга Список Мадонны, страница 126 – Макс Форан

— Очень хороший костюм, господин Блэк. В самом деле очень хороший. Скажите мне, господин Блэк, где вы работаете?

— В Галантерейных товарах Грирсона. Я старший приказчик.

У Махони брови поползли вверх.

— Неужели? Но господин Грирсон уверил меня, что вы ушли от него. Он сказал, что это случилось еще в прошлую пятницу.

— Да, правда. Я запамятовал, — со слабой улыбкой сказал Блэк.

— И вы собираетесь вернуться к себе на родину. Вы купили билет на «Эмму Евгению»? Насколько я понимаю, на этой неделе. — Махони сделал вид, что копается в своих бумагах. — Время отправления — через две недели после сегодняшнего дня. Это правда?

— Да.

— Как кстати и как неожиданно. Господин Грирсон был очень удивлен, когда я сказал ему об этом. Он и не думал, что у вас так много денег. Он ошибался, не так ли?

Лицо Махони снова оказалось рядом с лицом Блэка.

— Эти события, о которых вы свидетельствовали, господин Блэк. Они произошли во вторник, двенадцатого января. После полудня, насколько я понимаю?

Блэк на мгновение нахмурил брови.

— Да, думаю, что так. Дайте вспомнить.

— Не утруждайте себя, господин Блэк. Это было двенадцатого числа. Это в вашем заявлении.

— Да, двенадцатого. Это был прекрасный полдень. Я припоминаю сейчас. Во вторник.

— Но вы не докладывали о происшедшем до пятнадцатого. Вы сделали это три дня спустя. Вы стали свидетелем убийства во вторник, а оповестили об этом полицию только тремя днями позже. Я нахожу это довольно странным, господин Блэк. Могли бы вы рассказать трибуналу, почему так произошло?

Блэк сглотнул слюну.

— Я собирался сделать это, когда найдут тело и будут нуждаться в информации. И… — его глаза остановились на Мартине, прежде чем посмотреть на Махони, — я боялся. Я думал, полиция не поверит мне, а Мартин Гойетт узнает об этом и сведет со мной счеты. Он опасный человек.

— Итак, вы ждали. Я понимаю. Что же заставило вас изменить свое мнение, господин Блэк? Каким образом вы вновь обрели смелость и в вас заговорила совесть?

— Полегче, господин Махони. Судят не свидетеля. Осторожнее с замечаниями, — сказал Коулинг с легким укором.

— Несмотря на то что я слышал, что тело еще не нашли, я был свидетелем убийства, сэр. И я должен был сообщить об этом. Это мой долг.

— Тремя днями позднее?

— Да, — дерзко ответил Блэк.

— Господин Блэк, в ваших свидетельских показаниях вы сообщили, что встречали девушку и раньше во время своих прогулок в буше. Она когда-нибудь разговаривала с вами?

— Нет, никогда. Вы знаете, она была слабоумной.

— Вы видели ее с далекого расстояния или вблизи?

— Вблизи. Достаточно близко, чтобы понять, что это была та же самая девушка, убийство которой я видел. Я видел ее во время своих прогулок. Она ловила рыбу, или собирала ягоды, или просто бродила. Я видел ее три или четыре раза.

Махони якобы озабоченно почесал голову.

— Странно. Я никогда не слышал об аборигенах, которые позволяли бы видеть себя в буше тогда, когда им этого не хотелось. Эта девушка, должно быть, исключение. И все же, если вы видели ее вблизи, то вы должны были рассмотреть ее. Расскажите тогда трибуналу, каков был цвет ее глаз?

— Ее глаз? Откуда мне знать. Полагаю, что карий.

— Темно-карий, как и у вас?

— Да.

Махони посмотрел на членов трибунала без всякого комментария. Вместо этого он продолжил:

— Когда вы видели ее, не заметили ли вы чего-нибудь странного или необычного в ней? Что-нибудь, что вам особенно бросилось в глаза?

— Нет. Только то, что она обычно была полунагой.

— Птица, господин Блэк. Ворон. Что вы можете сказать о вороне?

— Я не понимаю. — Было очевидно, что Блэк чувствовал себя смущенным.

— Насколько я понимаю, у нее была ручная птица, никогда не покидавшая ее плеча. Вы сказали, что не видели ее.

Блэк понял свою ошибку.

— Да, да. Теперь припоминаю. У нее была птица.

Пришлось вмешаться Коулингу:

— Вы находитесь под клятвой, господин Блэк. Пожалуйста, помните об этом.

— Эта птица, — продолжил Махони, — вы заметили ее, когда видели, что на девушку напали?

«Мерзавец пытается поймать меня в ловушку. Держи себя в руках, — про себя подумал Блэк. — Если я скажу „да“, а он фактически знает, что птица мертва, то я могу попасть в беду. Но если я скажу „нет“, а птица может быть где-нибудь…» — Он невозмутимым взглядом окинул Махони.

— Я не видел никакой птицы. Я видел только то, о чем написал.

— Еще два вопроса, господин Блэк. По словам подзащитного, именно вы участвовали в церемонии пересечения экватора на борту «Буффало».

— Да.

— И во время этой церемонии, как уверяет подзащитный, вы жестоко обошлись с ним. Превысив то, что обычно допускается в подобной ситуации.

— Это ложь. Не было никаких превышений.

— Вы ведь недолюбливаете подзащитного, не так ли, господин Блэк?

Блэк пожал плечами:

— Мне не нравятся бунтовщики. Хотя кто такой Гойетт для меня?!

— И, несмотря на это, менее месяца назад на скачках в Хоумбуше между вами произошла стычка? — спросил Махони так, будто щелкнул хлыстом.

Блэк нервно сглотнул слюну и потянулся за платком.

— Он преувеличивает. Мы просто поговорили, вот и все. Он был пьян и лез на рожон. Я проигнорировал его.

— Он говорит совсем другое, господин Блэк. И без сомнения, может быть найден свидетель, который подтвердит это.

Блэк безразлично пожал плечами.

Махони насмешливо посмотрел на Блэка, прежде чем повернулся к Коулингу.

— Господин председатель, у меня больше нет вопросов.

Когда его провожали из зала, Блэк с трудом сохранял равновесие. Ноги отказывались слушаться его.

* * *

Когда часы пробили три, Коулинг объявил перерыв в заседании трибунала до десяти часов утра. Махони проводил Мартина до камеры.

— Все прошло лучше, чем я ожидал, — сказал Махони. — Негодяй лжет. Почему, я не знаю, но он лжет. И, кроме того, я думаю, что мы посеяли достаточно сомнения. Этого хватило бы для присяжных, чтобы начать сомневаться в обвинении. — Он потер руки. — Я чувствовал бы себя по-настоящему счастливым, если бы это был суд присяжных. Но эти проклятые трибуналы-тройки. Коулинг — порядочный человек. Он понимает, что здесь происходит. Но двое других. Я ничего не знаю об Уэйре. Он здесь недавно. Из моих источников известно, что он человек необщительный, все держит при себе. Как таких поймешь? И этот Ниблетт, если он хоть отчасти такой, как ты рассказываешь, то мы, не успев еще и начать, уже обрели врага. — Махони встал и принялся ходить по камере. — Мы не можем рассчитывать на то, что сделали сегодня с Блэком. У меня такое чувство, что Эндрюс что-то держит для нас про запас. Он — хитрый дьявол. Нам нужно придумать что-то другое.