Онлайн книга «Сладкая месть»
|
Уж лучше переночую на вокзале. Там, по крайней мере, тихо, тепло и воздух почище. В таком опасном месте, типа общежития для малоимущих, точно не следует оставаться. Я даже не заметила, как отступила к двери, инстинктивно обняв живот руками, чувствуя неприятную, тянущую боль. Так! Главное не нервничать. Всё будет хорошо! Обещаю, малыш. Обещаю! Но вскоре, громкость поубавили. Карина всё-таки закурила, а я поморщилась, скривившись от гадкого дыма, быстро заполнившего комнату. Более того, я почувствовала, как к горлу подскочил сегодняшний ужин. Только не это! Бросилась к окну, распахнула настежь, пытаясь отвлечься, глубоко вдохнула свежий воздух. — Ты чё? — Карина закашлялась. — Я в положении, Карина. — Ни хера! — Она быстро потушила, бычок, махнула какой-то тряпкой в воздухе, разгоняя дым, а затем быстро бросилась ко мне, обняв за талию. — А это точно? Ты писала на палочку? — Писала! И на палочку, и в баночку! И кровь сдавала! — по щекам покатились слёзы. Уткнувшись в плечо подруги я разрыдалась, как последняя слабачка. — Ну тише, тише! — погладила по спине, ты не первая и не последняя. Если тебе станет лучше, я тоже залетела. — Что? — оторвалась от плеча, взглянув в её, прожжённые жизнью глаза. — Да у нас, подруга, видать двойной залёт. — Засмеялась, якобы подбадривая глупыми шуточками. — Не может быть! Какой у тебя срок? Так значит… Боже! Хорошо, что я не одна такая… Брошенная, никому ненужная. — Выдохнула. Не знаю почему, но от слов подруги заметно полегчало. — Никакой. — Прыснула. — Я сделала аборт. И спираль поставила. Это ж надо было так лохануться! Век помнить буду. Идиотка! — Ты дура! Зачем??? Что же ты наделала? И радость сменилась острой, чудовищной болью, а глаза снова ослепли от слёз. — Я не смогу растить. Одна. У меня рядом никого нет. Что я скажу ребенку, когда он подрастёт? Что его папаша зек и убийца? Который послал мать к чертям, а сам сел за решётку? Работы у меня нет, богатеньких родственников тоже, мать швырнула в приют ещё тогда, когда мне едва исполнилось пять, а сама продала душу самогонке. Учёбу я, влюблённая кретинка, бросила, с замиранием сердца поверив ублюдку в наколках, что он будет меня обеспечивать до самой кончины. В общем, едва свожу концы с концами! Вот, дорогуша, полюбуйся, как я живу! — правый рукой окинула перевёрнутую вверх дном комнату, — А! Красота! Нравится? И ты хочешь, чтобы в этом гадюшнике, среди шприцов и голых членов, рос мой малышонок? Я ничего не смогла ответить. Язык будто приклеится к нёбу. Внутренне, меня убивало, разрывало и одновременно кромсало, на тысячу рваных частей. От боли. Горя. Безвыходного положения. От кошмарной ситуации, в которую нас обоих, затянуло лавиной безысходности. Карина глянула на меня исподлобья, вытерла слезы своими шершавыми пальцами, с облупленными ногтями, выкрашенными в красный цвет, а затем грубо ударила меня в самое сердце. Своими бесчувственными, но такими логичными словами: — Тебе тоже советую… сделать ЭТО. — Нет! — всхлипнула, схватившись за живот, — Он живой, он все чувствует! — Глупости. — Отмахнулась. — Это просто сгусток из крови и тканей. Ничего ещё не соображает. Ты многое помнишь, когда тебе было три недели в утробе? — Ты не понимаешь… — Это ты не понимаешь. В какое дерьмо себя толкаешь. Мы могли спорить с ней до самого утра, или целую вечность! Но меня ей не переубедить! Однако, наш диалог прервался настойчивым стуком в дверь. — КАРИНА! КАРИНА! — голос мамы. Черт! Только этого не хватало! — Открывай! Живо! — а это… это уже был голос ублюдка Виктора. — Твою ж мать! Соня! Помоги! — завопила, седея прямо на глазах, схватившись за волосы. — У меня полкило кокса под кроватью! Мать вашууу! Заправь постель, быстрее, а я смою всё в унитаз! Карина бросилась в ванную, вытащив из-под кровати какой-то белый мешочек с мукой, выпотрошила содержимое пакета в унитаз, быстро натянула на себя джинсы и толстовку, пока я, ногами пинала использованные презервативы под кровать, одновременно застилая постель с грязным, замызганным покрывалом, от которого несло протухшим яйцом. — Это ты бля привела сюда этого недоделанного уё*бка? — с ненавистью и страхом в расширенных зрачках. — Прости. Я не хотела. Ещё бы минута, и они бы вышибли дверь. Пришлось открыть. — Соня! — Мама бросилась ко мне на шею, но я отскочила от неё как будто получила сильный удар по лицу. — Ты в порядке? Доченька? Господи! Прости меня! Простииии! — и давай рыдать, сдавливая меня, брыкающуюся, сопротивляющуюся, в удушающих тисках, — Я думала… Думала та машина… Тебя сбила. — Схватилась за сердце. — Ох… Пока мать разбиралась со мной, Виктор тщательно сканировал взглядом комнату, будто догадывался, что здесь что-то неладно. Карина стояла в стороне, прижавшись к стене спиной, стучала зубами и подрагивала, как будто подхватила сильную лихорадку. А моя мама… у неё закружилась голова, да и лицо окрасилось в странный бледно-зелёный оттенок. Виктор отвлёкся от изучения комнаты. Вовремя подоспел, подхватив мать на руки. — Воды! Дайте ей воды! * * * Через несколько минут маме полегчало. Не знаю точно, была ли это постановка, или ей реально стало плохо, но на меня подействовало. Больше всего подействовали её, такие искренние, извинения. — Ты вся промокла. Тебе ведь нельзя. Надо себя беречь. — Лепетала что-то сверхъестественное, пока мы с Виктором тащили её к машине. — Поехали домой, доченька. Ты ведь меня не бросишь? Не оставишь одну? Прошу! Умоляю. Не бросай. Я ведь так сильно тебя люблю. Я умру без тебя. Ты — моя жизнь. — Рыдала, крепко-крепко держала за руку. И я разрыдалась. Потому что поняла, что не смогу её вот так вот взять и бросить. Уйти насовсем. Навсегда. Бесследно. Она ведь себя погубит. Сопьется, обкурится, с крыши сиганёт. Она ведь моя мать… Мать-одиночка. Сама меня растила. Воспитывала. Заботилась. Мы не выбираем себе родителей. Но они наше всё. Это они… и только они дали нам жизнь. * * * С Кариной мы распрощались. И слава богу. Скорей всего, это была наша последняя встреча. В её клоповнике нам с малышом находиться опасно. Мы с ней разные. Она слабая. Даже слабее меня… Сдалась и сломалась. Пустила себя под плинтус. Превратилась в ничто. Более того, никого не желает слушать. Что ж. Её воля. |