Онлайн книга «Время вспомнить все»
|
– Один, один, говори смело. Чего надо? – А чего мне надо, как ты думаешь? – Хрен тебя знает. Наверное, золотишко продать? – Нет, Бурый, не угадал. А выглядишь ты хорошо, хоть и без ног, а сытый. – Друзья не забывают, иногда подкидывают деньжат. Может, и ты принес? – Принес, принес, – Митяй вытащил из внутреннего кармана пачку денег и бросил на круглый стол, застланный цветной скатертью. На краю стола была пепельница, полная окурков «Беломора», стояла бутылка, рядом с ней стакан. Бутылку на треть наполняла водка. – Потянешь, Митяй? – Нет, Бурый, я к тебе по делу. – Перетрем, перетолкуем, смогу, окажу посильную помощь. – Сможешь, Бурый. Мне твоя гармонь нужна. – Ого, – изумился инвалид, – гармонь ему надо! Выступать будешь, что ли? – Один кент решил выступить, надо с ним хорошо поговорить. Знаешь, Бурый, так обстоятельно, чтобы больше не болтал, чтобы желание пропало, и чтобы он своим вонючим языком подавился. – Гармонь я тебе дам, но это будет стоить… – Ладно, мы же с тобой в одном бараке парились, так что давай, давай… – Иди сюда, возьмешь, – Бурый подъехал на инвалидной коляске к дивану. – Поднимай. Митяй присел, поднял сиденье. – Валенки видишь? – На хрена тебе валенки, у тебя же ног нет? – Бери валенки. Митяй вытащил валенки и сразу же понял, что в валенок засунут обрез. Вытащил, осмотрел. – Хорошая у тебя гармонь. – Еще бы, тульская. – А патроны есть? – В другом валенке. Тебе картечь нужна? – Мне по хрен, лишь бы – наповал. – Тогда бери красные патроны. Митяй взял шесть патронов, сунул в карман. – Все нормально, работает? – Три дня тому назад смазал, работает как часы. – Проверял? – Что я дурак, Митяй, в кого мне пулять? Я человек тихий, живу за счет пожертвований, – А где баба твоя? – Да ну ее на хрен, где-то трахается, кошка вонючая! – Трахается? – засмеялся Митяй. – Может, и не трахается, может, кого сама трахает. – А, понятно, это другое дело. Она кем у тебя работает, контролером? – Контролер, контролер. – Тогда понятно, значит, трахает. Митяй еще раз осмотрел обрез двустволки, щелкнул, заглянул в стволы, подул. Стволы загудели. – Хороший свисток, – сказал Митяй, пряча обрез под куртку. – Э, ты смотри, – засмеялся Бурый, – яйца себе не отстрели. А то ты, Митяй, без яиц вообще никому не будешь нужен. – Не боись, не отстрелю, – Митяй выхватил обрез и ткнул его в живот Бурому. Тот в ответ лишь загоготал. – А ты не боишься? – Так он же не заряжен. – Ты так думаешь? – Митяй откинул стволы, блеснули два патрона с золотистыми капсюлями. – Фу ты! – тяжело вздохнул и испуганно откатился от Митяя Бурый. – Мать твою! – Твою мать, – отрезал Митяй. – А говоришь, не заряжен. Как дал бы сейчас в нижнюю часть живота, так кишки бы по колесам развесил, как рваные спортивные трусы. – Ну, ты дуришь! – Я пошел. Бурый. На днях заскочу, отдам. – Ага, заскакивай. В микроавтобус Митяй садился уже с довольным лицом. – Взял? – А то! – Митяй отвернул полу куртки, показывая обрезанный приклад, перемотанный пластырем. – Видал, какая гармонь? Это тебе не из пистолета пулять, такая любого крученого завалит. А если из двух стволов пулять, то голову снесет, как пить дать. – Эй, покажи-ка. – Не в машине же показывать! Что тебе… – Ну, дай, дай, Митяй глянуть! – попросил рыжий. Митяй глянул в стекла. Никого рядом с автобусом не было. Он подал обрез рыжему. – Положи где-нибудь, под седушку сунь, а то мало ли чего, гаишники стопорнут машину… ; – Ага, – сказал рыжий, осматривая обрез, – наши прадеды из таких большевиков-коммунистов глушили. – Так твой же прадед, рыжий, наверное, красноармейцем был, продразверстку проводил? – Мой прадед? – возмутился рыжий. – Мой прадед кулаком был на Смоленщине. – Врешь, поехали. – Куда? – спросил водитель. – Едь, едь за Белорусский вокзал. Только во двор не заезжай, за квартал где-нибудь остановишься, тихо припаркуешься, а потом пойдем. * * * Наталья Болотова сидела за компьютером. В квартире было холодно, почему-то вдруг без предупреждений и без объявлений в подъезде отключили отопление. В квартире сразу же похолодало, и Наталья, проклиная коммунальные службы своего муниципального округа, с чашкой горячего чая, закутавшись в плед, устроилась за компьютером. Прямо перед ней, на белой стене, прилепленные прозрачным скотчем, красовались фотоснимки. На всех фотографиях в разных ракурсах была снята неоконченная работа Хоботова «Лаокоон», а так же сам скульптор. Время от времени Наталья, сделав глоток чая, посматривала на фотографии, а затем, зло чертыхаясь и грея пальцы о горячую чашку с чаем, принималась быстро набирать на компьютере текст. Она набирала, затем стирала и писала снова. Статья, которую она писала, никак не склеивалась. Она пробовала и так, и этак, но все равно, выходило что-то не то. Ускользало главное, самое важное, и статья получалась вялой, хотя и интересной. – Что же это такое? – докуривая вторую сигарету, бормотала женщина. «Но как же так, вроде все правильно. А может быть… – тут же воскликнула Наталья и даже всплеснула в ладоши, – а может, начать с легенды? Сам же Хоботов постоянно твердит одно и то же, словно заведенный, зацикленный, что вокруг всякого произведения должна существовать легенда, как существует ореол вокруг головы святого, как обрамление драгоценного камня. Может, и мне попробовать начать с легенды, с мифа? Но какая легенда, какой миф? Не про древнегреческого же Лаокоона рассказывать. Вот легенды-то я и не вижу, вот она от меня и ускользает, именно она!» Зазвонил телефон. Наталья зло на него покосилась. «А ты чего верещишь? Кому это я вдруг понадобилась?» Оттолкнувшись от стола, она подкатилась на кресле к телефону, сняла трубку. Но сняла небрежно, трубка, выскользнув из озябших пальцев, опять упала на рычаги. |