Книга Убивая Еву: это случится не завтра, страница 17 – Люк Дженнингс

– Вопрос, – говорит Ланс, насыпая табак в сигаретную бумагу. – Почему эти самые «Двенадцать» позволяют Крэйдлу заняться вербовкой Евы? Ведь так они выдают информацию об организации. – Он проводит языком по бумаге и вставляет готовую самокрутку за ухо. – Почему они не приказали ему тянуть время? Затягивать допрос?

– Я тоже об этом думала, – отвечает Ева. – Скорее всего, они понимают, что Крэйдл не дурак. Если ему приказать тянуть время, он заподозрит, что его хотят убить, и быстренько смоется. А если дать конкретное поручение – повернуть ситуацию на 180 градусов и завербовать меня, – то он будет думать, что ему доверяют. Так они выигрывают время, чтобы отправить киллершу В. Да и если уж на то пошло – а что он мне, собственно, рассказал о «Двенадцати»? Что ему было известно самому? Пара имен – причем наверняка фальшивых. Мутная фигня про новый мировой порядок?

– Полагаю, Ева права, – говорит Ричард. – Деннис всегда был прагматик, а не идеалист. Его завербовали, потому что им требовался высокий чин в МИ-5, и что бы он там Еве ни наговорил, он продался за деньги, а не за идею. Такие люди, как Деннис, на этой стадии карьеры лошадей не меняют.

– А вот что реально щелкнуло у меня в голове, – продолжает Ева, – это слова Крэйдла о Кедрине: мол, того убили, дабы из типа, совершающего ошибки, сделать мученика. Это не только подтверждает наше представление о бесчеловечности их методов, но и говорит, что идеи Кедрина в целом совпадают с их видением. Мир во власти альянса крайне правых – или, как они это называют, «традиционалистов», – и европейские державы с Россией во главе.

– Согласен, – говорит Ричард. – И это соответствует тому, что мы знаем о росте национализма и о политике идентичности в Европе. Эту политику искусно мобилизуют и щедро спонсируют неустановленные силы – мы подозреваем, русские.

– Мы говорим об официальной политике Кремля? – спрашивает Билли, вытирая пальцы о джинсы и засовывая в карман обертку от пирожка.

– Вряд ли. В сегодняшней России люди, которых ты видишь в газетах и по телевизору, большей частью номинальные фигуры. Главные тяжеловесы действуют в тени.

Вилланель, горбясь, кутается в пуховик на борту вертолета «Супер Пума», который кружит над морской платформой. Дождь порывами хлещет по лобовому стеклу, а в море под ними вздымаются и опускаются тяжелые волны.

– Начинаю спуск, – кричит пилот, и она, показав поднятый большой палец, снимает наушники и хватает рюкзак.

Раскачиваясь под штормовым ветром, вертолет приземляется, и Вилланель, закинув за спину рюкзак, выпрыгивает наружу. Дождь хлещет в лицо; опустив голову против ветра, она бежит через платформу. Антон, худощавый человек в бушлате и свитере подводника, бегло оглядев ее, кивком приглашает пройти в стальную дверь, выкрашенную белым. Когда дверь за ними захлопывается, рев ветра становится тише на градус-другой. Вилланель останавливается в ожидании, с ее носа капает вода.

Платформа «Нок Том» – одна из пяти подобных сооружений; ее построили во время Второй мировой в десяти милях к востоку от эссекского побережья для защиты судоходных путей Северного моря. В те годы здесь размещалась противовоздушная установка, укрепленная железобетонными башнями. После войны все платформы обветшали. Три из пяти сооружений демонтировали, но «Нок Том» перешел в частные руки. Сегодня им владеет зарегистрированная в Москве компания «Свердловск Футура Груп». Сейчас после масштабной реконструкции вместо артиллерийской установки на платформе стоят три грузовых контейнера, переоборудованные под офисы и кафетерий. В башнях сделали перегородки и жилые помещения, куда попадают по вертикальной стальной лестнице. Вилланель спускается вслед за Антоном, проходит мимо жужжащего генераторного отсека и оказывается в бетонной комнате с двухъярусной кроватью и единственным стулом.

– В офисе в десять, – говорит Антон.

Вилланель кивает, бросает рюкзак и слышит, как сзади закрывается дверь. В комнате пахнет ржавчиной, постельное белье отсырело, но со стороны моря, лежащего за бетонными стенами без окон, не доносится ни звука. «Нок Том» Антону почти идеально подходит. Это в точности та самая обстановка – на отшибе, сурово функциональная, – в какой Вилланель его всегда представляла, и теперь она немного жалеет, что не купила себе какую-нибудь дико неуместную одежку, например ярко-розовое тюлевое платье от Диора, просто чтобы его позлить.

Он ждет ее наверху у лестницы. По пути через платформу к контейнерам Вилланель смотрит на вскипающее серое море. Унылый морской пейзаж неожиданно вызывает у нее в памяти Анну Леонову. Вилланель уже десять лет не видела свою бывшую учительницу и не слышала ничего о ней, но при этом воспоминании ею овладевает такая печаль, какой не может внушить ей больше никто и ничто на свете.

– Мне нравится вид, – говорит Антон. – Морю абсолютно нет дела до того, чем занимается человек.

– Мы одни?

– Здесь никого, кроме меня и тебя, если ты об этом.

На офисном контейнере установлена управляемая СВЧ-антенна. Единственная связь, как предполагает Вилланель, с миром, лежащим за километрами воды. В офисе все скромно, но вполне благоустроено. На металлическом столе – ноутбук, спутниковый телефон и шарнирный светильник. Прикрепленный к стене блок состоит из отделения для электроники и нескольких полок с морскими и сухопутными картами.

Антон жестом указывает Вилланель на кожаное кресло, наливает им обоим кофе и усаживается нога на ногу за столом.

– Итак, Вилланель.

– Итак, Антон.

– Значит, тебе надоела скучная рутина вроде Евтуха и Крэйдла. И ты чувствуешь, что пора переходить на следующий уровень.

Вилланель кивает.

– Ты обратилась ко мне с просьбой о более сложном и ответственном задании. Поскольку полагаешь, что заслужила это.

– Именно.

– Что ж, браво твоему энтузиазму, но я не спешу с тобой согласиться. У тебя замечательные технические навыки, оружием владеешь превосходно, но ты легкомысленна, и твои решения порой вызывают вопросы. Ты сексуально распущенна – мне на это насрать, но ты неосторожна, а на это я насрать не могу. В частности, из-за фиксации на агенте МИ-6 Еве Поластри ты игнорируешь реальные проблемы, которые она со своей командой может создать. И нам, и тебе.

– Она не создаст нам никаких проблем. Я приглядываю за ней – надо же быть в курсе того, что ей известно, – но у нее нет ни малейшего представления о происходящем.

– Она разнюхала о Деннисе Крэйдле. И отступать не собирается. Мне знаком такой тип. Снаружи безалаберна, но внутри все собрано. И она терпелива. Как кошка, подстерегающая птичку.

– Кошка – это я.

– Это ты так думаешь. А я не столь уверен.

– Она уязвима из-за придурка мужа. Я могу ею манипулировать.

– Вилланель, предупреждаю тебя. Ты уже убила ее зама. Станешь угрожать мужу – она спустит с цепи всех своих чертей. Не успокоится, пока ты не окажешься на столе в морге.