Книга Тайны захолустного городка, страница 48 – Вячеслав Белоусов

– Только бы не двое, – повторил следователь.

– Тупик, – Брёхин усиленно зачесал затылок. – Моё имя и фамилию в Управе теперь каждая телефонистка знает. Замучили. Я стараюсь убегать с утра из отдела, так они по рации находят. Интересуются уже, что нашли.

– Не пойму я наше начальство, – пожалел его Миронов. – По городу «висяки» гроздьями развешаны и ничего. Сходит с рук. А на наши головы один свалился, и поедом жрут.

– Я же тебе говорю, ростовские партийные боссы задолбали Боронина и Макса. Вот и весь расклад.

– Говорила мне Татьяна, не ходи, Коля, в юридический, а я не послушался.

– Выбор был?

– Да там, в Саратове, рядом совпартшкола, знаешь, каких орлов лепит за два года?

– И мне бы туда.

– Не прошёл бы.

– Это что же? Чем я хуже тебя?

– Там высоких берут, – Миронов выпрямился, – спортсменов и кудрявых.

– Какой же ты кудрявый?

– Зато симпатичный.

Они миновали центр, прошли следующую улицу и начали спускаться с высокого берега вниз к Волге. Там, где-то далеко внизу, маячила плавучая брандвахта для причала туристических теплоходов, где их должен был ждать на катере Пёрышкин.

– Город, это город, – вернулся к мучившей теме Миронов, – там сплошная урбанизация…

– Чего?

– О человеке никто не думает, никто не заботится. Собственное кресло, у чиновника пониже – постоянный стул. Вот все их помыслы, радости и печали.

– Жидкий, что ли? – съязвил Брёхин.

– У тебя будет жидкий стул, если Вельзевулова в ближайшее время не отыщешь и убийцу не найдёшь. Шанин тебе обеспечит.

– Нам только с мёртвой точки сдвинуться, – насупил брови капитан милиции, – но артистка молчит. Ты Михалычу доложил о сюрпризе?

– А его в прокуратуре нет.

– На обеде?

– Первый с утра вытащил его в райком. Зелезнёв обсуждает причины падения удоев молока. Всё районное начальство там штаны протирает, твой Шанин тоже голову ломает, за какие титьки бурёнку дёргать, чтобы молочка детишкам больше давала.

– Не с этого они начали, – прыснул Брёхин. – Им надо было за бугаёв браться. Их дёргать за известные места.

– Вот! – поднял палец Миронов. – Вот в чём смысл жизни. Я первого секретаря городского знал. Тот весь город отстроил. В передовиках ходил, знамёна, грамоты, всё такое.

– Строительное образование имел?

– Нет. Матерился так, что у грузчиков челюсти отвисали. Через каждые два слова.

– Жаловались на него, наверное?

– Может, кто и жаловался себе в карман, а тот планы и обязательства выдавал всегда с перевыполнением. И в героях ходил.

– Молодец, мужик.

– Не нам с тобой чета.

За разговорами они не заметили, как оказались на берегу реки у причала.

– Катер Пёрышкин здесь где-то паркует, – обвёл взглядом акваторию реки Брёхин.

– Катера нет нигде, – огорчился острый на глаз Миронов, – а твой Пёрышкин крыльями нам машет с причала.

Они подошли к инспектору.

– В чём дело, товарищ лейтенант? – строго спросил Брёхин. – Где боевая техника?

– Шанин отобрал, – нахмурился тот, – начальник милиции выехал в колхоз. Райисполком там после бюро выездное заседание проводит по сенокосу. Шаламов с ним уехал.

– На чём нас повезёшь? – скривился Брёхин. – Не вижу посудины.

– За пристанью «казанка», – мрачно буркнул Пёрышкин.

– Слушай, Вадим, я – пас. У твоего Пёрышкина не «казанка», а летающая тарелка. Он носится на ней, словно инопланетянин с железной задницей. Но мы-то люди, можно сказать, интеллигентные.

– Пёрышкин, он и есть Пёрышкин. Он пером над волной, орлом в небе. А чтобы мягко было, мы его проинструктируем. Другого всё равно ничего нет.

– Ты про Маркелыча, что же, забыл? – с тоской полез в «казанку» Миронов, но одной ногой ещё задержался на причале.

– Маркелыч здесь, – оживился капитан, – я его послал понятых добывать. Вдруг всё-таки останки покойного найдём.

– А на чём везти собираешься? – побелел Миронов. – На себе или под ноги бросишь? Ты что, Вадим, издеваешься надо мной? Знаешь, как я к этому отношусь!

– Найдём, кто повезёт! Что ты, как девушка перед первой брачной ночью?

– Порядок надо соблюдать, – нахмурился Миронов. – Всё продумать заранее.

– Ещё загвоздка у нас, Александрыч, – нерешительно выговорил Брёхин, видать, решил сразу вывалить неприятности. – Ругать меня будешь… Но…

– Мисюцкого опять нет?! – взвился Миронов. – Вот сукин кот! Говори ему не говори, так из города он и не вылезает.

– Войди в его положение, Александрыч, – пригорюнился и Брёхин. – Пацан совсем молодой. Года ещё не работает. Здесь жить негде. А в городе жена осталась. Главврач ему ни квартиры, ни денег не даёт, чтобы поднанять что-нибудь.

– Глупости. Не в деньгах дело, – не успокаивался следователь. – Молодая жена ему голову морочит. Вот он туда и бегает. Настоял бы на своём и перевёз в гостиницу. Никуда б и Курлыкин не делся, враз деньги бы нашлись. А ещё лучше, остался ночевать у какой-нибудь вдовушки, сама бы прибежала, строптивая. Не думает он, пустая башка, чем ему такие отлучки обернуться могут. Я его прошлый раз покрыл. Югоров всё меня допытывал, почему судмедэксперт отсутствовал при осмотре трупа? И Колосухин требовал докладную на него накатать. Тогда я его пожалел, но больше скрывать не стану.

– Александрыч… – взмолился было Брёхин.

– А ты молчи! Знаю я вашу дружбу, – Миронов завёлся, – спиртиком он тебя подкармливает время от времени. Слышал, любите вы на капоте машины принять по стопке, как труп откопаете. Однажды это очень плохо кончится для вас обоих.

– Их насмотришься, надышишься, такие переживание в душе рождаются!..

– Не юродствуй. Спиртом проблемы эти не решить.

– А зачем же он эксперту даётся?

– Себя беречь, чтобы заразу не схватить от неживого.

– Во! Сам же говоришь!

– Но не внутрь! И не в таких дозах.

– Чтобы надёжней. Ни одного микроба в свой здоровый организм.

– Хватит дурачиться, капитан.

– Ну, последний раз, Александрыч, – повис на следователе Брёхин. – Слово даю. Не случись бы этого, всё же обошлось, как обычно. Часто мертвяки нас радуют?

– Так и бывает. Закон подлости, – остывал Миронов.

– Куда от него денешься? – успокоил сыщик. – Справимся, а вот эта гвардия поможет.

И Брёхин кивнул на странную троицу, поднимающуюся на пристань. Впереди шёл егерь Фомин, за ним, будто привязанные верёвкой, как бурлаки, едва передвигали ноги два понурых мужичка в соломенных шляпах наполовину без полей и в закатанных до колен штанах. Вместо рубах у них, как у близнецов, висело их подобие абсолютно без рукавов и разодранные до пупков. Африканцы это были или наши, славяне, определить было невозможно, так как лица и тела их были темнее сажи, то ли от грязи, а может, от чрезмерного загара. Сверкали лишь белки глаз. Миронов решил проверить.