Книга Бесов нос. Волки Одина, страница 97 – Юрий Вяземский

– Куда потащил? Сам-то на чем будешь сидеть?

Но Петрович ему не ответил и исчез вместе со стулом.

Через сущее мгновение он снова появился с подносом в руках. С подноса снял и поставил на край стола запотевший графин с водкой, початую бутылку Chivas Regal Whisky, глиняный кувшин с каким-то напитком и стеклянный кувшин с молоком.

– Ну ты даешь, Петрович! – удивленно воскликнул Ведущий.

– Что-то не так? – испуганно спросил Драйвер.

– Нет, я конкретно торчу от тебя!

Петрович сделал еще более испуганное лицо и втянул голову в плечи, словно кто-то больно ударил его по спине. А Трулль обернулся к Профессору и ему пояснил:

– Угадать с «Чивас ригал» – ну, я понимаю. Но что я люблю виски пить с молоком…!

– Ему о вас, как и обо мне, наверное, тоже кто-то докладывает, – насмешливо возразил Сенявин, оглаживая бороду. Профессор пребывал в отменном настроении.

– Кто?!.. Олег? Хозяин?.. Но мы с ним едва знакомы.

– Да бросьте, Александр, – игриво заметил Профессор. – Здесь нет Интернета. А то я бы вам быстро нашел чуть ли не в Википедии, что наша мегазвезда, Александр Трулль, предпочитает пить виски именно с молоком. – И, не давая Ведущему времени отреагировать на «мегазвезду», Сенявин обернулся к Петровичу и объявил: – А мне вы, Анатолий, «Абсолют ситрон» принесли?.. Вот, батенька, и не угадали. Я чистенький, белый теперь хочу.

– Я и принес белый, – тихо сказал Драйвер и будто обиделся.

– Ну, тогда я… тогда я тоже, пожалуй, торчу, – так же тихо произнес Профессор и спросил у Ведущего: – Надеюсь, я правильно выразился?

– Не вопрос, – ослепительно улыбнулся Сенявину Трулль и подмигнул Петровичу.

А тот затараторил:

– Я просто подумал, что с кабанятиной лучше чистую водочку. Так будет душевнее. Но если ситрончик изволите, я мигом, вполоборота метнусь.

Профессор укоризненно покачал головой.

И тут его Митя спросил:

– Неужели и вы не слышите голоса?

– Слышу. Ваш голос отлично слышу. Петровича слышу хуже, – ответил Сенявин и в этот раз огладил усы.

– Петрович! – крикнул Трулль. – Ты слышал, что тебе профессор сказал? Скорее неси свою кабанятину. А то у нас глюки со слухом. От голода!

Драйвер четырежды мгновенно исчезал и так же моментально возвращался.

В первый раз он принес на подносе тарелки и приборы; причем не только ложки и ножи, но и тарелки были серебряными или посеребренными.

Во второй раз притащил широкое и глубокое серебряное блюдо с дымящимся, разорванным на большие куски мясом; видно было, что оно именно разорвано, а не разрезано.

В третий заход – две миски. В одной – вареная картошка, тоже дымящаяся, обильно посыпанная зеленью. В другой – вареная брусника.

После четвертого исчезновения и возникновения Петровича на столе появились миска с мочеными яблоками и деревянный поднос с хлебом, еще более рваным, чем кабанятина. А также возле каждого из гостей были обнаружены сосуды для питья: для Профессора – водочный граненый конусообразный лафитник синего отлива с замысловатым белым рисунком; для Ведущего – то, что по-английски называется nosing glass, но с чрезмерно широкими боками и с зелеными разводами; для Мити – с широким основанием, на высокой витой ноге, серебряный прямо-таки кубок, которыми награждают спортсменов и из которых давно не пьют. Все это именно обнаружилось, потому как Сенявин не заметил, чтобы Драйвер их ставил на стол, и вообще непонятно было, когда он их ухитрился поставить.

С удивлением глянув на Петровича, Андрей Владимирович заметил, что с головы карела исчезла всегдашняя его красная шапочка-тюбетейка, и собирался спросить о ней. Но Профессора опередил Ведущий:

– Ты, по ходу, шапку свою потерял.

– Солнце зашло, – ответил ему Драйвер таким тоном, каким объясняют совершенно очевидные вещи.

И не спрашивая разрешения, принялся разливать напитки. Сначала Мите налил пива, потом Профессору – водки, затем Ведущему – виски. Тот попросил:

– Можно молоком я сам разбавлю?

– Не вопрос, – согласился Драйвер, подавая Труллю кувшин с молоком.

– Может, все-таки перестанешь колбаситься и поешь вместе с нами? – спросил Ведущий.

– Я уже поел, когда вы парились, – ответил Драйвер.

– Врешь!

– Карелы не умеют врать.

– Ну, тогда выпей с нами хотя бы.

– Нам нельзя.

– Это еще почему?

– Карелы не умеют пить, – объяснил Петрович и двузубой серебряной вилкой стал раскладывать по тарелкам куски кабанятины.

Было на редкость вкусно. Профессор и Ведущий ели жадно, выпивали с удовольствием, чокаясь и произнося уже ставшее хрестоматийным «Ну, за рыбалку!». Хвалили еду, Петровича и его невидимых помощников или помощниц.

Митя раза три закашлялся, но ненадолго. После каждого приступа он прикладывался к кубку и делал несколько жадных глотков. Чокался вместе со всеми, но, чокнувшись, лишь касался губами края сосуда и ставил на место. Он почти не ел. Лишь два раза пальцами отделил волокнистое мясо и положил в рот. Когда он это во второй раз сделал, Петрович его похвалил:

– Правильно, Аркадич. Кабанятину надо есть руками. Душевнее. – И, глянув на остальных гостей, добавил: – Утиральники я всем положил.

Некоторое время ни о чем не говорили. И вдруг Митя объявил:

– Я вам расскажу анекдот.

– Ты лучше ешь, Аркадич. Тебе кабанчик прописан, – посоветовал Драйвер, наполняя рюмку Профессора.

– Вы в бане говорили о русском православии. И мне вспомнилось, – не умолкал Митя.

– Мы так много сегодня говорили. Может быть, будем наслаждаться едой и помолчим? – устало заметил Андрей Владимирович и положил себе в рот чуть ли не половину картофелины.

– Мне этот анекдот рассказал один мой знакомый. Назовем его Николаем Николаевичем. Хотя его иначе звали, – невозмутимо продолжал Митя.

– Ты только ешь. Обязательно ешь! – напутствовал его Драйвер.

И Митя принялся рассказывать.

Анекдот оказался значительно длиннее, чем ожидал Профессор.

Несколько раз Сенявин пытался прервать Митю, вставляя свои замечания, впрочем вполне обходительные и по тону нейтральные. Петрович почти не отходил от Профессора, потому что водочные рюмки, как известно, чаще других сосудов требуют наполнения. Рюмок семь или восемь успел пропустить Андрей Владимирович, демонстративно чокаясь с Ведущим и в первый раз повторив «Ну, за рыбалку», но потом перестав повторять, так как Трулль ему не ответил, внимательно слушая своего соседа или делая вид, что внимательно слушает.