Онлайн книга «Ревенант»
– Ты смотри! – ткнул я бретера локтем в бок и указал на Франсуа. Стоило только Блондину закончить выступление, ему тут же сунули новый рог с вином, а затем нашего спутника взяли в оборот сразу две черноволосые девицы, и на этот раз устоять против женских чар у него не хватило силы духа. – Поразительная распущенность, – только и покачал я головой. – Ничего удивительного, – пожал плечами маэстро Салазар. – Дети ветра не считают чужаков полноценными людьми. Блуд с ними не порицается. Главное, чтобы не дошло до детей. А вот если в таборе шашни случаются, тогда поножовщины не избежать. – Я все это знаю, Микаэль! – досадливо поморщился я. – Речь о Блондине! Он ушел сразу с двумя! Маэстро Салазар рассмеялся и немедленно выдал стишок: Когда друг твой уходит с девицей, а та чудо как хороша,
Советую взять и напиться, пусть и нет за душой ни гроша!
Я хмыкнул. – Неожиданно. – Поверь, Филипп, вино лучше продажной любви, с какой стороны ни посмотри. Ни одна распутница не подарит тебе благословенного забытья! – Не будь так в этом уверен. Могут и дурманного зелья подлить. – Посему пить стоит в проверенной компании, – согласился со мной маэстро Салазар и подмигнул. – Возвращаемся? – Да. Заглянем сюда утром. Мы забрали лошадей и двинулись в обратный путь. В арке ворот прохаживался сонный стражник, еще один сидел у очага, а их товарищи, судя по доносившемуся из кордегардии храпу, спали и видели седьмой сон. – Куда прете?! – привычно возмутился караульный, опираясь на алебарду. – До утра проезд закрыт! Поворачивайте! К этому времени я уже вернул на палец служебный перстень, поэтому направил лошадку в круг отбрасываемого факелом света и вытянул руку. – Бумаги смотреть будешь, любезный, или так пропустишь? Стражник прищурился, внимательно изучая кольцо, затем спросил: – Арестанта на днях ваша милость через наш пост везла? Я утвердительно кивнул. Дядька слегка сдвинул шлем на затылок, почесал лоб и обернулся за советом к напарнику. Тот спросил: – Плату за ночной въезд внесете? Вполне можно было обойтись и без этого, но я скупиться не стал и кинул стражнику монету в пять крейцеров, после чего все вопросы отпали сами собой. Нас пропустили. Липкая непроглядная темень осталась за воротами, в старых кварталах тут и там горели фонари; отбрасываемый ими свет выхватывал из мрака углы домов и входные двери, освещал мостовую и делал ночь самую малость дружелюбней, дарил иллюзию безопасности. Именно что иллюзию. Мы проехали уже половину пути, когда налетевший со спины порыв ледяного ветра разом погасил все огни, пусть даже те и были защищены цветным стеклом ламп. Озноб пробрал до самых костей, а миг спустя по нервам ударил цокот когтей. Частый-частый, переходящий в стремительный рывок. Лошадь испуганно заржала, и я спешно соскочил на мостовую, в развороте рванул из перевязи пистоль и сразу, не целясь, дернул пальцем спусковой крючок. Пусть улицу и заполонил беспросветный мрак, на его бархатной подложке предельно отчетливо горели три пары багряных глаз, да еще из распахнутых пастей неведомых тварей капала слюна, пятнавшая булыжники кляксами призрачного огня. Жахнул выстрел – привычно мощно, только как-то слишком уж приглушенно, словно под водой, – пламя дульной вспышки едва не лизнуло морду несшейся ко мне псины. Страшный удар свинцовой пули заставил голову крупной собаки дернуться, лапы ее заплелись, и застреленное животное распласталось на камнях. Два других пса нацелились на маэстро Салазара, и я вооружился вторым пистолем, повел рукой, ловя на прицел ближайшее к себе порождение ночи. Микаэль встретил бросок ударом шпаги, и клинок завяз в разрубленной голове, а последняя тварь получила от меня пулю в бок и упала, но тут же рывком поднялась на лапы, словно и не было дыры в боку. Впрочем, мимолетной заминки с лихвой хватило бретеру, чтобы высвободить оружие, шагнуть вперед и широким замахом перерубить хребет оскалившейся собаки. Та дернулась и затихла. Вновь повеяло холодом, тела псин начали истекать угольно-черной тьмой, она заструилась, заклубилась и соткалась в темную фигуру, под которой на брусчатке расползлось пятно алой изморози. – Что за дрянь? – опешил Микаэль, настороженно отступая назад. Я таким вопросом задаваться не стал. Разряженный пистоль полетел под ноги, мах выдернутой из-за пояса волшебной палочки распорол незримую стихию и заставил вспыхнуть эфир пламенной полосой. Огненная плеть хлестнула по призраку и разорвала его в клочья, но не спалила. Кляксы черноты подобно шарикам ртути слились воедино, и фигура вновь соткалась из небытия, только уже на новом месте. Незримая стихия колыхнулась, пространство исказилось и накатило порывом леденящей жути, хорошо хоть я успел поставить волнолом. Атакующий порыв, вобравший в себя и ментальные практики, и традиционные эфирные техники, рассеялся, не причинив никакого вреда, разве что Микаэля приложило эманациями развеянного заклятия, он пошатнулся и отступил еще на два шага назад. – Филипп, кончай ее! – прохрипел бретер. Припомнилась схватка с Белой девой, и волшебная палочка выписала в воздухе несколько сложных росчерков. Они засветились мягким сиянием и сложились в единое целое, закружились призрачным пентаклем. Я усилил его парой эфирных якорей и отправил в противника, но опоздал. Темная фигура втянулись в камень мостовой, и сразу сгинуло потустороннее присутствие, перестала давить ватной периной тишина, сами собой загорелись фонари. В левую руку немедленно вгрызлась противная ломота магического отката, следом вверх по запястью поползло благословенное онемение. Я покрутил кистью, затем поднял с брусчатки пистоли и скомандовал: – Убираемся отсюда! Но маэстро Салазар меня словно не услышал, он опустился на корточки и приподнял голову одной из псин. – Посмотри! – указал Микаэль на окровавленные дыры глазниц. – Глаза выколоты! Это был не демон! – Не демон, – согласился я с бретером, поймал перепуганную лошадку и принялся успокаивать ее, поглаживая по морде, а после сунул специально припасенный на такой случай сухарь. Микаэль вытер ладони о штанины, поднялся на ноги и выдвинул вполне логичное предложение: – Думаешь, это дело рук черно-красных? Мысль о том, что добрые братья опустились до запретной волшбы, не вызвала отторжения, покачал я головой совсем по другой причине. – Сильвио всерьез полагает, будто я чернокнижник. Он бы так не сглупил. Если только это не самодеятельность кого-то из здешней миссии ордена. И опять же – откуда собаки в городе? Скорее уж эта погань увязалась за нами от табора. – Кого-то насторожили расспросы? – Маэстро Салазар озадаченно хмыкнул, забрался в седло и спросил: – Так что насчет надраться до поросячьего визга? |