Онлайн книга «Стальные останки»
Уйти. Рингил ускользнул, когда начались песни; выбрался на улицу, где от реки украдкой поднимались мягкие синие сумерки. В небе во всем великолепии мерцала Лента. Широкая улица почти опустела, вечернее спокойствие тревожили только немногочисленные спешащие домой горожане да фонарщики с лестницами. По сравнению с шумом и духотой таверны, было прохладно и тихо. Рингил пересек улицу, возвращаясь к магазинчику Шалака, и увидел, что Дарби сидит на пороге ссутулившись. По пути к ветерану он наклонился, подобрал брошенную дубинку и рассеянным движением ловко крутанул ее в руке. – На память? – спросил, протягивая оружие. Дарби покачал головой и погладил палицу, которую держал между коленями, упирая в плечо, словно голову сонного ребенка. – Останусь со Старушкой Лурлин. Она меня много раз спасала. – Справедливо. – Я перед вами в большом долгу, благородный господин. За вмешательство. Они же меня почти уделали. – Он коснулся окровавленного лица, на котором проступили синяки. На пальцах остались сгустки крови. Дарби поморщился. – Да-а. Мне здорово досталось, и, кажись, ребра опять сломаны. – Идти сможешь? – О да, сэр, Дарби сейчас уйдет. Еще миг, и сгину с глаз долой. Задержался, чтобы вас отблагодарить. – Я не это имел в виду. – Рингил потянулся к отощавшему кошельку и достал новую горсть монет. – Послушай, я хочу… Ветеран решительно покачал головой. – Нет, сэр. И слышать об этом не хочу. Доброта, которую вы мне оказали, – на подобное теперь мало кто способен. Гребаные законники-содомиты и их смазливые подручные, которые только и знают, что жопы подставлять – они весь город держат за яйца. И никто не задумывается о тех, кто когда-то дрался с ящерами. – Знаю, – тихо сказал Рингил. – Да, сэр, я понимаю. – Выражение разбитого лица Дарби изменилось. Рингилу понадобилась пару секунд, чтобы понять, что оно выражало: смущение. – Я видел вас у Раджала, сэр. Я сражался у линии прибоя футах в двадцати от вас, когда пришли драконы. Сразу не узнал, сэр: память моя уже не та, что раньше. Но ваш клинок за спиной ни с чем не перепутаешь. Рингил вздохнул. – Его трудно не заметить, да? – Еще бы, сэр. Над ними сомкнулись вечерние сумерки. В тишине кто-то выругался: по другую сторону улицы фонарщик обжег пальцы. Рингил потыкал дубинкой неплотно сидящий булыжный камень. Он почти перестал замечать вонь немытого тела Дарби, привыкнув к ней. Во время войны он и сам нередко так вонял. – Боюсь, я тебя по Раджалу совсем не помню. – А для этого нет причин, сэр. Совсем никаких. Нас в тот день было много. Жаль, меня не было с вами при Виселичном Проломе. Теперь пришел черед Рингила строить гримасы. – Осторожнее с желаниями. Мы там потеряли больше людей, чем при Раджале. Если бы ты участвовал в той битве, с большой вероятностью дал бы дуба. – Да, сэр. Но при Виселичном Проломе мы победили. Из таверны внезапно донесся взрыв смеха, за которым последовала новая песня. Военная, из проверенных временем: «Пусть кровь ящеров течет рекой». Мелодия быстрая и воинственная, с бодрым ритмом, который, судя по всему, отбивали кулаками по столам. Дарби, чуть морщась, с трудом поднялся на ноги. – Ну, я пошел, – сообщил он напряженным от боли голосом. Многозначительно кивнул в сторону таверны и криво ухмыльнулся. – Не хочу оказаться под рукой, когда старый добрый патриотический пыл разгорится так, что щупанья девок и выпивки станет маловато. Скоро им захочется крови, и они начнут искать, на ком выместить жажду. Рингил покосился на окна Шалака и подумал, что надо помочь другу-лавочнику погасить лампы. – Ты, видимо, прав. – Видимо так, сэр. – Дарби расправил плечи. – Мне пора. Очень приятно было поболтать с понимающим человеком. Жаль только, что вы увидели меня в стесненных обстоятельствах. Я не всегда был таким, сэр. – Да, полагаю, ты прав. – Все дело в воспоминаниях, сэр. В том, что я видел и что делал. Такое чувство, будто все это отпечаталось в моей голове. Иногда трудно опомниться. Выпивка помогает, и фландрейн, когда я могу его достать. – Он неуклюже тискал свою палицу, не глядя Рингилу в глаза. – Я уже не тот, каким был раньше, сэр, вот и вся правда. – Мы все не те, кем были раньше. – Рингил усилием воли отогнал собственные мрачные мысли и поискал хорошие слова. Такие, что одобрил бы Флараднам. – Сдается мне, с учетом всех обстоятельств, ты сегодня был очень даже ничего. У одного из стражников точно сломаны ребра, у другого глаза все время разъезжаются – видать, своей Лурлин здорово ебанул его по башке. Ветеран опять поднял глаза. – Ох, вы простите меня за это, сэр. Они неплохие ребята – у меня много лет назад дядя служил в Страже. Трудная работа. Но они сами на меня нацелились, сэр. Вы это видели. – Видел. И, как я уже сказал, ты дал им отпор. Он заслужил улыбку. – Ах, видели бы вы меня при Раджале, сэр. Когда пришел черед оттуда убираться, меня затаскивали на баркас! – Не сомневаюсь. Они постояли еще немного. Военный гимн, приглушенный стенами таверны, звучал все громче. Дарби положил палицу на плечо и по-военному стукнул себя кулаком по груди. – Разрешите уйти, сэр. Рингил опять сунул руку в кошелек. – Послушай… – Нет, сэр. Я не подвергну вашу доброту новым испытаниям. – Дарби продолжал прижимать кулак к мундиру. – И речи быть не может. – Тут совсем чуть-чуть. Просто чтобы, я не знаю, горячей еды купить, в горячей ванне полежать. Переночевать под крышей. – Славные мысли, сэр. Но мы оба знаем, что я потрачу их на другое. – Ну… – Рингил, беспомощно пожав плечами, все равно вытащил монеты. – Слушай, потрать их на вино и фландрейн, мать твою. Если это то, что тебе нужно. Сжатый кулак чуть расслабился. Что-то изменилось в лице ветерана, и на этот раз Рингил не смог распознать чувство. Он протянул горсть монет. – Ну же, от одного бывалого вояки другому. Маленькое одолжение в память о старых временах. Ты бы сделал для меня то же самое. Дарби взял монеты. Движение было внезапным, конвульсивным. Его рука загрубела от пыли и грязи, и оказалась слегка горячей, словно в лихорадке. Он отвернулся, пряча деньги куда-то под лохмотья. – Очень обязан вам, господин, как я уже сказал. Но тон был совсем другой, и он больше не смотрел Рингилу в глаза. Когда они попрощались, и Дарби двинулся прочь по улице, он ссутулился, чего раньше не было. Рингил проследил за ним взглядом и запоздало понял, какое чувство отразилось на лице ветерана. |