Онлайн книга «Ритм-секция»
|
– Алло? На этот раз она сумела ответить: – Крис? – Слушаю вас. Он ждал, когда она представится. Стефани же тотчас узнала его голос. Даже вздумай он играть с ней в молчанку, она все равно поняла бы, что это он. А вот он ее не узнал. Она тотчас поняла почему. – Это Стеф. Пауза была в равной степени предсказуемой и долгой. – Стеф? – Да. Его голос понизился с рокочущего баса до шепота. – Не верю. Неужели это ты? – Да, я. – Боже мой… Сколько же времени прошло? Как твои дела? Где ты? Чем занимаешься? Стефани закрыла глаза и ясно представила его себе. Рост шесть футов два дюйма, редеющие темные волосы, талия же, наоборот, приобрела лишние дюймы. Именно таким он запомнился ей. Одет строго по сезону, но с полным отсутствием воображения. Поскольку сегодня выходные и он дома, на нем наверняка синие джинсы, клетчатая рубашка, толстый свитер – возможно, темно-синий – и пара крепких ботинок. Она словно наяву слышала, как ветер скребется в двери их фермы, окна которой выходят на крошечную деревушку Вест-Вудберн в Нортумбрии, недалеко от тех мест, где все они выросли. Место малонаселенное, унылое и красивое. На равнине располагались фермы, тогда как возвышенные участки были пригодны лишь для выпаса овец. – С тобой всё в порядке, Стеф? – Да, всё в порядке. А ты как? – Я тоже в порядке. – А Джейн, как она? – У нее все хорошо. – Как дела у Полли и Джеймса? Полли была ее трехлетней племянницей. Джеймсу, племяннику, было четырнадцать месяцев. – Отлично, – ответил Кристофер. – Последние полгода Полли была немного капризной, как и ты в этом возрасте, по словам мамы. От его слов кровь застучала в висках. – Я просто хотела услышать, как твои дела, вот и всё. – Давно же ты мне не звонила… – Знаю. – Мы потеряли тебя из виду после того, как ты уехала из того дома в Холборне. Как ее звали? Смит? – Карен Смит. – Верно. Она сказала, что однажды ты просто ушла и даже не оставила номер телефона. Вы же не стали прилагать усилий, чтобы отыскать меня. Это был замкнутый круг. Стефани не поддерживала с ними связь, поэтому они, со своей стороны, прилагали все меньше усилий, чтобы поддерживать связь с ней. Сколько времени прошло со дня их последнего, довольно резкого разговора? Девять месяцев? Десять? Кристофер, по сути, помог Проктору выйти на ее след. Журналист связался с ним в конце прошлого лета и попросил разрешения побеседовать с ним, на что Крис ответил согласием. Осенью он выбрался на север, в Вест-Вудберн, и именно во время беседы с Кристофером почувствовал, что Стефани сможет многое ему поведать. Двое оставшихся в живых членов семьи даже не думали искать друг в друге поддержку после случившейся трагедии. Вместо этого брат попытался справиться с утратой самостоятельно и продолжил вести – насколько это возможно – обычную жизнь, в то время как сестра исчезла, словно растворилась в воздухе. У Кристофера был старый телефонный номер, номер Карен Смит, но он утверждал, что та вряд ли знает, где Стефани, и что даже найди он ее, она наотрез откажется разговаривать с ним. Когда же Проктор спросил, чем занимается Стефани, Кристофер стал отвечать уклончиво, а затем и вообще отмахнулся от вопроса. – Понятия не имею, – ответил он. – Скорее всего, ничем. Или даже более чем ничем. Но Проктор проявил настойчивость, инстинктивно чувствуя, что это более чем интересная история. Он связался с Карен Смит, но та, как и предсказывал Кристофер, понятия не имела, где обретается Стефани. Однако она знала несколько имен и подтолкнула его в нужном направлении. После ряда бесед с сомнительного вида знакомыми у него сложился образ девушки, чье будущее скатывалось в никуда. От талантливой, перспективной студентки и до проститутки-нарко- манки… Она была идеальна. Из всех, кто был так или иначе причастен к трагедии рейса NE027, падение Стефани было самым удручающим. И, следовательно, лучшим. – Чем занимаешься? – спросил ее Кристофер. – Разными мелочами. Ну, ты знаешь… – Это что еще за мелочи? Чем именно? – Случайные заработки. Все, что помогает заплатить за квартиру. – Где ты живешь? Стефани была близка к панике. Разговор все больше становился похож на все предыдущие. Это было понятно по тону Кристофера, который делался все более прохладным. Заканчивалось все всегда одним и тем же. – В Уондсворте. – Она назвала первое, что пришло ей в голову. – Давай я запишу твой номер. Нить разговора выскальзывала из ее рук. Все, что она хотела сказать, оставалось невысказанным; вместо этого ее засасывало в привычный водоворот. – Крис, я должна тебе кое-что сказать. О ката- строфе… – Подожди, я не могу найти ручку. – Тебе не нужна ручка. Он не слушал ее. Он никогда ее не слушал. – Хорошо, так что ты хотела сказать? Ты могла бы заодно дать мне свой адрес. – Крис, пожалуйста! – Что еще? Стефани покачала головой. Только не по телефону. Подходящий момент упущен, и на горизонте собрались темные грозовые облака. – Ничего. – Что? – Это не имеет значения. – У тебя проблемы? – Нет. – Ты уверена? Тебе нужны деньги? По какой-то причине этот вопрос всегда был самым болезненным. – Нет. – Стеф, ведь ты не делаешь… никаких глупостей, правда? – сказал после паузы Кристофер, одновременно и с осуждением, и с тревогой. – Уже нет. – Что ты имеешь в виду? – Ничего. Забудь. – Ладно, дай мне свой номер и адрес. Стефани замолчала. – Стеф? У нее как будто отнялся язык. – Стеф? * * * В тот вечер я напилась. Я выпила много водки в «Медной голове», что в дальнем конце Белл-стрит, а затем вернулась домой с двумя бутылками дешевого красного вина. И выпила их с той же скоростью, с какой они попросились наружу, прежде чем я окончательно вырубилась. Но как попытка вымыть этот разговор из моей памяти это сработало, хотя и временно. Два следующих дня мне казалось, будто я снова слегла с гриппом. Проктор – фанатик здорового образа жизни. Он ест здоровую пищу и три или четыре раза в неделю ходит в спортивный зал. Каждое утро перед завтраком делает много упражнений на растяжку. Говорит, что растяжка важнее, чем бег, или гантели, или любые другие виды нагрузок. Я несколько раз видела, как он растягивается, и нам обоим было неловко. Дело не в том, что мне не нравится то, что я вижу, или что он не любит, когда на него глазеют. Причина неловкости в другом – в том, что́ мы думаем, но не осмеливаемся сказать вслух. И так каждый раз. Я заметила, в какой он хорошей форме. Мускулист. Подтянут. Почти все тела, которых я насмотрелась за последние два года, были дряблыми. |