Онлайн книга «Проводник смерти»
Он отпер дверь и, сделав широкий приглашающий жест, пропустил своего бывшего подчиненного в квартиру. Тарасов остановился в прихожей, с любопытством глядя по сторонам. Илларион вошел следом и неторопливо снял кепи и тяжелые пыльные армейские ботинки, давая гостю время осмотреться и немного прийти в себя: то, что для него давным-давно стало родным и привычным, новому человеку запросто могло показаться помесью музея, библиотеки и помещения для чистки оружия. — Да, — сказал Тарасов, — кучеряво. А это, — он кивнул в сторону укрепленного на стене липового спила, в центре которого торчал метательный нож, — для вида или как? — Или как, — ответил Илларион. — Хотя, если честно, то я уже и сам не знаю, для чего мне это. Да ты проходи, садись. Сейчас я чего-нибудь соображу. Кстати, если хочешь предупредить жену, телефон на столе. — Благодарствуйте, — ответил Тарасов, проходя в комнату и садясь в кресло. — Предупреждать некого. — А, — сказал Забродов, надевая тапочки и становясь карикатурно похожим на школьного военрука, — еще один закоренелый холостяк. — Увы, — возразил Тарасов. — Хорошо бы, если так. Давай не будем о грустном, командир. А ты все там же, в учебном центре? — Нет, — коротко ответил Забродов и двинулся на кухню. — Что так? — поинтересовался Тарасов. — Ты же сам сказал: не будем о грустном, — прокричал из кухни Илларион. — Вот и не будем. Тарасов покряхтел, слушая, как Забродов, звеня стеклом и поминутно хлопая дверцей холодильника, орудует на кухне, снова непроизвольно зевнул и тоже пошел на кухню. — Ну, ладно, — сказал он, останавливаясь в дверях. — Допустим, я развелся. — Ну, и я развелся, — спокойно ответил Забродов, нарезая ветчину. На-ка вот, режь салат. Справишься? — Обижаешь, командир, — прогудел Тарасов. — С «духами» справлялся, а с помидорами не справлюсь? — Тогда вперед. Тарасов взял протянутый ему острый, как бритва, финский нож со сточенным до узенькой полоски тусклым лезвием и принялся сноровисто резать помидоры и зелень, сооружая салат. Забродов как ни в чем ни бывало возился рядом, и у Игоря появилось странное ощущение сдвига во времени, словно со дня их последней встречи прошло не пятнадцать лет, а пара дней. — Слушай, командир, — сказал он вдруг, — а ведь нож-то тот самый! Я же его еще с тех пор помню. Вот же черт… — Серьезно? — оглянувшись через плечо, спросил Забродов. — Очень может быть. Я, знаешь, как Плюшкин — собираю всякое старье, которое выкинуть жалко. И то, если подумать, за каждой железкой — целая история. Тарасов на время перестал резать салат, некстати вспомнив, сколько историй числится за той «железкой», которую он сейчас держал в руке. Насколько он помнил, этой старенькой финкой вскрывали не только банки с тушенкой и резали не только помидоры и колбасу. Растекшийся по разделочной доске томатный сок вдруг напомнил ему совсем другую жидкость, и он зябко повел плечами. Впрочем, он тут же вернулся к прерванному занятию, устыдившись своей минутной слабости. В конце концов, нож — это всего лишь инструмент… так же, впрочем, как и профессиональный солдат. — Может, дать тебе другой нож? — спросил вдруг Забродов, и Игорь вздрогнул: это уже напоминало телепатию. Ведь стоял же, кажется, спиной… Как он догадался? — Зачем? — пожав плечами, откликнулся он. — Ну, вдруг тебе удобнее кухонным, — после многозначительной паузы сказал Забродов. — У этого спинка толстовата. — Нормально, — чувствуя, что вот-вот начнет краснеть, ответил Игорь. И потом, я уже закончил. Они единогласно решили, что выпивать удобнее всего на кухне, вскрыли купленную по дороге с вокзала бутылку водки и с большим комфортом расположились за кухонным столом, ломившимся от приготовленной на скорую руку, но весьма аппетитной снеди. Через полчаса уровень прозрачной жидкости в бутылке упал наполовину, количество закуски на тарелках изрядно поубавилось, а в центре стола появилась пепельница. — Так где, говоришь, ты теперь работаешь? — спросил Илларион Забродов, чиркая колесиком зажигалки в безуспешной попытке прикурить потухшую сигарету. — А я ничего про это не говорил, — Тарасов усмехнулся, поднося Иллариону свою зажигалку, — но никакой военной тайны в этом нету. Есть такая контора — Центроспас. — О, — уважительно сказал Илларион, делая глубокую затяжку. — Звучит, как название какой-нибудь церкви. Но ведь это, насколько я понимаю, МЧС? Что ж, с твоими способностями тебе туда прямая дорога. — Да уж, способности, — проворчал Тарасов. — Были способности, а теперь так… — Ну да, — сказал Илларион, — так я тебе и поверил. Ты ведь, насколько я помню, после срочной собирался в большой спорт. До сих пор мороз по коже, как вспомню, что ты выделывал. — У меня тоже, — сказал Игорь. — Плакал мой большой спорт, командир. Ты, наверное, не в курсе… Перед самым дембелем зацепило меня, так что, сам понимаешь… — Да, — сказал Илларион, мрачнея и наполняя рюмки, — я действительно был не в курсе. Серьезно зацепило? — Год на костылях, два года с палочкой, — ответил Тарасов. — Теперь, конечно, все более или менее в норме. В горы, сам понимаешь, уже не съездишь. Так, тренируюсь помаленьку, лазаю по стенкам, но это, конечно, не то. Да и возраст… — Возраст… — проворчал Илларион. — Это у тебя, что ли, возраст? А ну, подтянись на мизинце! — Да брось, командир, — заупрямился Тарасов. — Ну что за детский сад? — Да, — сказал Илларион, — время идет. Попробовал бы ты мне ответить так пятнадцать лет назад! Тарасов рассмеялся с некоторой неловкостью. — Шалишь, командир, — сказал он. — Пятнадцать лет назад мне бы и в голову такое не пришло. Здоровье, знаешь ли, дороже. — Можно подумать, что я насаждал дисциплину с помощью кулаков и резиновой дубинки, — с притворной обидой возмутился Илларион. — Да в общем-то, нет, — сказал Тарасов. — Но почему-то никто не сомневался, что в случае чего можно очень даже запросто схлопотать по шее. — А сейчас ты, значит, сомневаешься, — заметил Илларион. — Ну-ну. Игорь снова рассмеялся и сунул сигарету в переполненную пепельницу. Легко поднявшись с табурета, он огляделся, подошел к двери и снял с гвоздя висевшую над ней декоративную тарелку. Он подергал гвоздь, проверяя, надежно ли тот держится в стене, удовлетворенно кивнул и, зацепившись за гвоздь мизинцем левой руки, без видимого напряжения подтянулся четыре раза. Пятого раза не получилось — гвоздь выпал вместе с изрядным куском штукатурки. — Ну вот, — огорченно сказал Тарасов, — я же предупреждал. Где у тебя веник, командир? Смотри, какое свинство развели. |