Онлайн книга «Любовь под напряжением»
– До завтра! – улыбнулась я Ване. Затем не слишком ласково глянула на Рэда: – И тебе пока! – Пока! – очаровательно улыбнулся он мне. Вот же жук! Премия «Оскар» по нему плачет… А мне в последнее время стало сложно скрывать настоящие эмоции, после того как вертолеты обнажили мысли других. А еще каждый день по вечерам мучила жуткая мигрень. Особенно после ссор с мамой. Парни первыми покинули аудиторию. Я закинула рюкзак за спину и, не глядя ни на кого из одногруппников, тоже направилась к выходу. – Товарищ Журавлева! – выкрикнула Коробейникова с первой парты. – Чего тебе? – неласково откликнулась я. – Ты проставила в зачетку свой тройбан за курсовую? – Нет еще, – вздохнула я. Лев Борисович со своей курсовой совсем вылетел из головы… – Так проставь! – напомнила мне староста, что-то с важным видом выводя в журнале. – Я Жа… Ядвигины долги еще не сдала. Коробейникова подняла на меня свои ехидные глаза, пару раз хлопнула короткими ресницами и захохотала: – Ха-ха-ха! Так ты Ядвиге Станиславне до конца жизни ничего не сдашь, Журавлева! Что ж, вся группа в курсе наших «тесных» отношений с Жабой… А может, Лев Борисович сжалится надо мной и поставит тройку без сдачи долгов по гражданскому праву? Попытаться стоит. Всем проставляет и мне… под шумок троечку черкнет. Вновь не ответив вредной Коробейниковой (что ее явно обескуражило), я отправилась к декану. Выйдя в коридор, расслышала возгласы старосты: – Товарищ Репейкин! А ты курсовую проставил?.. Я долго кружила под дверью деканата, так и не решаясь войти. Вскоре к кабинету подошла секретарша Льва Борисовича – миниатюрная брюнетка с короткой стрижкой. – Вы к кому? – Ко Льву Борисовичу, конечно! – Новенькая? Какой курс? Первый? Я отчего-то смутилась. Так редко хожу на занятия, что меня даже не признают. – Второй курс. Я из двести семнадцатой группы. – Проходите! – кивнула секретарша. – Лев Борисович как раз пришел с обеда… В хорошем настроении. Это уточнение меня обрадовало. Я и сама, несмотря на облом из-за сломанного «Доджа» Рэда, чувствовала душевный подъем. Еще бы! Целую пару сидела рядом с объектом обожания… Надеюсь, Борисович надо мной сжалится. Как-никак недавно я выполнила его просьбу – навестила Жабу на больничном. Когда я зашла в кабинет, Лев Борисович читал какие-то бумаги. Обратив на меня внимание, растерянно проговорил: – А, Валерия Журавлева! Проходите! Я, засмущавшись, как каракатица начала подбираться к преподавательскому столу, теребя в руках зачетную книжку. – У вас ко мне какое-то дело? – Так оценку проставить в зачетку… За курсовую. – Да-да-да, – закивал декан, вновь углубляясь в бумаги. – Ваша группа как раз эти два дня только за этим ко мне и ходит… Давайте сюда зачетку! Я с облегчением выдохнула и протянула Льву Борисовичу зачетную книжку. Сама скромненько топталась у края стола, изучая обстановку. На книжном стеллаже справа – большая черно-белая фотография, на которой счастливые выпускники в квадратных академических шапочках. Нашего декана я узнала сразу. Совсем не изменился. Разве что поседел и немного поправился. А еще девушка рядом с ним была так похожа на Жабу… Только миловиднее, что ли. И волосы светлые до самого пояса. Если это молодая Ядвига, то с такой прической ей было здорово! Сейчас же она напоминала сердитого хилого мужичонку… – Что у вас там? Тройка? – Ну да! Лев Борисович укоризненно покачал головой. – Что ж. – Препод открыл зачетку и уже занес над ней шариковую ручку. Сердце мое сделало кульбит. «Про-ка-тит! Про-ка-тит!» Но Лев Борисович убрал руку и растерянно посмотрел на меня: – Погодите, Журавлева, а долгов у Ядвиги Станиславовны у вас нет? Я молчала. Сердце уже билось не так возбужденно и уверенно: «Не про-ка-тит? Не про-ка-тит?» – Если вы сами не помните, я могу в списке посмотреть. Ядвига Станиславовна мне оставляла… – Ой, не надо! – выкрикнула я так неожиданно, что Лев Борисович подскочил на месте. Там столько долгов, что декан, увидев список, рискует без сознания повалиться под стол. Его сверху еще и рассыпанными бумагами припорошит. Я даже, на всякий случай, огляделась по сторонам в поисках стакана воды. – Есть там долги, я вспомнила… Совсем немножко. Лев Борисович только беспомощно развел руками. – Ну раз немножко, значит, вы все быстро исправите. Правила есть правила, Валерия. – Может, можно как-нибудь без долгов? – жалобно начала я. – Всё донесу Ядвиге Станиславовне! Честное слово! Ведь правила созданы для того, чтобы их нарушать, верно? – И это мне говорит будущий юрист? – усмехнулся мужчина. Я только неуверенно пожала плечами. Мужчина снял очки, устало почесал переносицу. А затем посмотрел на меня таким замученным взглядом, что мне стало совсем не по себе. – Журавлева, вы знаете, что своей учебе на юрфаке обязаны исключительно Ядвиге Станиславовне? – В смысле? – удивилась я. В растерянности плюхнулась на стул. Нет, этого я не знала. А я-то думала, что учусь на юрфаке лишь благодаря отцу. Во-первых, мне всегда хотелось стать похожей на него. А во-вторых, папа платил за мое обучение. Но скорее всего декан сейчас имел в виду что-то другое… – Видели бы вы, как просияла Ядвига Станиславовна, когда вы появились на нашем факультете! Я почему-то начала нервничать. С чего бы Жабе сиять при виде меня? – Она возлагала на вас надежды, Валерия! Говорила: «Эта девочка добьется больших успехов. Вот увидите! Я в нее верю!» Я не понимала, про какие надежды говорит Лев Борисович. Да, поначалу я действительно с особым рвением взялась за учебу. Очень уж хотелось порадовать папу, который воспринял решение поступить на юридический на ура. А вот мама была против моей будущей профессии. Ее пугало маниакальное желание дочери быть похожей на отца. Да и профессию юриста она считала мужской, не подходящей для «девочки с тонкой душевной организацией». Ага, это она про меня так говорила. И где мама эту «организацию» во мне увидела? Но я в своем выборе не сомневалась. Тем более что и Зло собиралась поступить на юрфак. Так мы с Валей оказались в одной группе. А вот с холодной и надменной Жабой, которая на первом курсе стала нашим куратором, у нас сразу отношения не заладились. После того как она довела Валю до истерики, жестко отчитав при всех за частые опоздания (Злобинец уже тогда бралась за подработку и не успевала к началу занятий), я эту преподшу еще больше невзлюбила. Стала часто вступать с Ядвигой в спор, даже когда дело касалось ее предмета. К семинарам Ядвиги всегда готовилась тщательно, чтобы не ударить в грязь лицом. Жаба и спрашивала меня, как назло, чаще других. |