Книга Разрешите влюбиться, страница 92 – Елена Сокол

— К тому же, она будет здесь не одна, а с Серегой. Сколотим ему загон, будет гонять по траве в раздолье. — Глажу ее по волосам, и сердце начинает стучать быстрее. — А когда мама совсем окрепнет, купим ей, не знаю, — коз, гусей, корову… Что она предпочитает? Может, кроликов? Говорят, они быстро размножаются, скучать ей не придется.

Настя смеется. Отрывается, чтобы посмотреть в глаза:

— Будем копить на корову?

— Да. — Киваю. — Несколько месяцев работы, и мы сможем позволить себе эту роскошь.

Опять смеется.

Мне нравится видеть, как расцветает улыбка на ее лице. Сначала блестит парой неуверенных лучиков, а затем сияет многотонной радостью, будто тысячи прожекторов.

— Ром, ты только начал работать на полную ставку, еще первую зарплату не получил, а уже…

— Получил!

— Ух, ты, поздравляю!

— И уже потратил.

Она таращится на меня:

— Куда?

Я запускаю руку в карман и достаю ключи:

— Вот.

Настя застывает, глядя на связку с брелоком в недоумении.

— Что это?

— Наша квартира. — Говорю с улыбкой. — Пока съемная, но все впереди. Ты уже сегодня вечером сможешь сказать «прощай» своей общаге!

— Ох… — Она смотрит на меня, потом на ключи, снова на меня: — Даже не верится… Оля съезжается с Кириллом, и мне так не хотелось оставаться там одной…

— А мне вообще больше не хочется с тобой расставаться. Даже на минуту.

Настя вознаграждает меня долгим, глубоким поцелуем, и по венам растекается ленивое удовольствие. Вот как это должно быть — ты просишь человека довериться, и сам доверяешь ему свою жизнь в ответ. Больше вы не два человека, а единое целое, неделимое. Невероятный сложный пазл, состоящий из химии, страсти, магии, нежности, эмоций и такой тихой любви. Вам никто больше не нужен на целом свете, если вы вдвоем.

— Спасибо, Ром. — Она отрывается от моих губ, долго смотрит в глаза, гладит щеки, зарывается пальцами в волосы на висках. — У меня никогда еще не было своего уголка. Спасибо тебе…

— У тебя скоро будет всё. Обещаю. — Произношу как заклинание. — Всё самое лучшее. Клянусь.

— Мне не надо лучшего. Не надо другого. — Улыбается она. Нежно целует меня в нос. — Все самое лучшее у меня уже есть. Это ты.

— Просто я подумал, что со временем мы могли бы поставить здесь большой дом. Рядом с маминым. Хочешь? Здесь столько солнца, столько воздуха. Мне никогда еще и нигде не было так свободно. До города час, еще час по пробкам. Можно раньше вставать и выезжать на работу. Это только кажется сложным, но при желании можно привыкнуть. А вообще, можно и здесь что-то организовать. Я посмотрел, на том конце деревни коттеджи новые строят, фермер производство открывает — это же рабочие места? Или нет. Можно самим что-нибудь организовать! Экологически чистые продукты сейчас всем нужны.

— Ты очень много говоришь. — Смеется Настя.

Запрыгивает на меня и целует.

Правильно.

Мечтать лучше молча.

Настя

— Ты наливаешь квас в салат, а потом разливаешь эту бодягу по тарелкам. — Возмущается Марина, когда мы все собираемся за столом в беседке. — А нужно наоборот: положить каждому в тарелку немного салата, а сверху залить квасом. Вот так будет правильно. И микробы не размножаются в общей кастрюле, и горчицы с хреном каждый может добавить по вкусу, и сметаны, и посолить!

— И ничего-то ты не понимаешь в окрошке, Савина. — Вздыхает Антон. — Держи. Бухни туда майонеза побольше. Тебе полезно.

— Полезно, что? — Не унимается она. — Располнеть?

— Толстой ты не будешь. — Качает головой Майкин. — Злые толстыми не бывают.

— Ах, так?! — Ее лицо вытягивается от возмущения.

— Ешь уже. Одна надежда, что пять минут посидим в тишине. — Отмахивается он и кладет перед ней кусок черного хлеба и ложку.

— Ну, все, ребят. — Поднимается из-за стола мама. — Давайте, теперь я скажу.

— Тост! Тост! — Радостно кричит дядя Костя.

Его лицо расплывается в улыбке, щеки наливаются краснотой. Будто он только что не чай из самовара пил, а что покрепче.

— Тост! — Поддерживаем мы.

И я оглядываю всех, кто собрался.

Оля с Кириллом, обнимающиеся с дурацкой улыбкой на губах. Женька, морщащий нос от большого количества попавшей в горло ядреной горчицы — у него даже очки запотели. Марина с Антоном, сидящие напротив и бросающие друг в друга взгляды-ножи. Дядя Костя, жующий перо зеленого лука и готовый искупать свою выздоровевшую сестру в овациях. И тихий Сережка, сопящий в клетке, стоящей справа от меня на скамье.

— В жизни бывает всякое. — Грустно говорит мама. Ветер треплет ее светлые, такие похожие на мои, кудрявые волосы. — Мы никогда не знаем, окажется ли кто-то рядом и поддержит ли нас в трудную минуту. — Она поднимает стакан с соком и оглядывает всех по очереди теплым взглядом. Ее руки немного дрожат, глаза блестят от слез. — Если бы не вы все… Не мои дети. — Смотрит на нас с Ромой, затем на остальных: — Не мой брат, не вы — ребята… Не знаю, что бы было. Каждый из вас так много сделал для меня! Вам было тяжело, а ведь некоторые из вас меня даже не знали. Это очень редкое явление в наши дни, когда незнакомый человек протягивает руку помощи другому. — Мама пожимает плечами и улыбается. — Редко, кто бросится спасать кого-то, рискуя собой. И мне очень повезло. Пусть вам тоже всегда везет. Пусть ваши жизни будут хранимы ангелом. Пусть ваше добро вернется вам сторицей, и только хорошие люди встречаются на пути. Ведь тот, кто искренне всем помогает, навсегда получает милость небес.

— Ура! — Дядя Костя встает и обнимает сестру.

У меня не получается сдержать слез.

Она здесь, она жива, она со мной. Моя мамочка.

Я так боялась потерять веру.

Хваталась за любой шанс.

А теперь она стоит рядом со мной. Живая, красивая, улыбается. И я ощущаю безмерное счастье. Оказывается, оно может крыться вот в таких простых вещах. Непостижимо!

— Опять глаза на мокром месте? — Рука Ромы касается моей коленки.

Поворачиваюсь к нему.

— Это плохо? — Смотрю на своего избранника и не понимаю, как моей душе удается вместить в себе столько любви.

— Нет. — Рома притягивает меня к себе. — Это хорошо. — Смахивает слезинку с моего века и целует в висок. Его дыхание горячей волной ласкает мне шею: — Слезы счастья всегда на удачу.

Ловлю взгляд мамы. Она рада за нас. Слезинки снова сами катятся по щекам.

— Плакса. — Смеется Ромка, обнимая.

— Я тоже тебя люблю.

Сергей