Книга Отель Страстоцвет, страница 45 – Елена Сокол

— А что если именно эти вещи тянут тебя назад? — Она поставила бокал и взяла из его рук фигурку. От нечаянного соприкосновения ладоней по спине пробежал маленький хор поющих мурашек. — Ты застрял в этом прошлом, одеревенел, как фигурка вот этого слона на твоем столе. Окаменел, как это тяжелое пресс-папье из малахита с серебрением. — Поставила фигурку на стол и, улыбаясь, наклонилась к нему. В нос ударил запах морской свежести, манящий, дерзкий. — Ты вообще на улицу выходишь? Хоть иногда?

Выпрямился. Замер. Похоже, она нечаянно нарушила границы дозволенного, и такая близость испугала мужчину. Но ни один мускул на его лице по-прежнему не двигался. Вот что за стойкий оловянный солдатик!

— Ты немного заблуждаешься о масштабах моей деятельности, девочка.

Все, сейчас отчитает или опять покажет своих демонов. Лиза продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало. Играть так ва-банк.

— Так мы на «ты» или как?

Он прищурил глаза.

— На «ты».

Она победно сложила руки на груди.

— Тогда перестань всюду совать свое «девочка». Девочка то, девочка это. — Потянулась за бокалом, намеренно оказавшись запредельно близко к его губам. — Да, я немного младше тебя, не такая опытная, но такое обращение выглядит пренебрежительно. — Села. Отпила глоток. — Дядя.

Непоколебимый до сих пор хозяин, наконец, усмехнулся, не отрывая от нее восхищенного взгляда.

— Согласен.

— Тогда договорились. — Протянула бокал. — Как я успела заметить, здесь все дрожат от одного звука твоего имени.

Деймон взял бутылку и чокнулся с ней. Дзынь! Звон поднялся к потолку, оглушая обоих, и растворился в мягком бархате стен.

— И неспроста.

Лизе почему-то было очень уютно и комфортно здесь, в этой комнате, в этом кресле. С ним. Глядя в его глаза.

— Но лично мне теперь не так страшно. — Улыбнулась своей самой доброй и искренней улыбкой. — И, набравшись наглости, я могла бы даже советовать тебе больше дышать свежим воздухом и общаться с… друзьями.

— Я что, похож на человека, у которого есть друзья?

— Тоже верно. — Рассмеялась открыто, по-детски. — Но если хочешь, можем вместе сходить как-нибудь на пляж и подурачиться. Потому что у меня друзей тоже нет. И да, обещаю никому не рассказывать об этом, чтобы не подрывать твой авторитет.

Легкая улыбка, словно ранняя весна, озарила его лицо.

— А ты забавная.

Лиза отмахнулась.

— Ни разу не забавная. Просто с прибабахом.

Улыбка стала ярче. Он теперь явно чувствовал себя более расслабленно.

— И ты так легко в этом признаешься?

Лиза наклонилась вперед, прищуривая один глаз.

— Можно подумать, ты сам не с прибабахом? Сидишь здесь в темноте, страдаешь, от нечего делать пугаешь всех своим грозным видом. Да мы все со странностями. Но ты мне нравишься. — Самой даже стало неловко. Не стоило пить столько древнего вина. Теперь ей хотелось провалиться сквозь землю. — Боже, да что же я говорю? Ой, а здесь уместно поминать Бога?

Понесло, так понесло….

— Не думаю, — окидывая ее печальным взглядом, тихо произнес он, — что нам стоит сближаться.

— Почему? — Улыбка сползла с ее лица. — Мне нравится общение с тобой.

Похоже, дело серьезное. Он вдруг перестал походить на человека: нос подрагивал, шумно втягивая воздух, губы сложились в упрямую тонкую линию. Глаза сверкнули, отливая кроваво-красным.

— Ты забываешь, что я бессмертный.

— Только не нагоняй этой жути, хорошо? Я выпила достаточно вина, чтобы не молчать. — Она сглотнула и поерзала в кресле, дождавшись, пока красные огоньки покинут его взгляд. — Не подумай, я помню все эти фишки с субординацией и прочим. Обещаю слушаться, повиноваться и делать вид, что боюсь тебя, как остальные. Там, на работе. Но сейчас-то мы наедине. И ты говорил что-то про мою, якобы, древнюю кровь. Стало быть, я что-то на вроде тебя?

Дыхание его успокоилось. Руки снова расслабленно легли на подлокотники кресла.

— Да. В некотором смысле.

— Древняя, хм. — Лиза откинулась на спинку кресла, болтая ногами, и глядя в потолок. — Ведьмы из меня не выйдет, добрая я и наивная.

Хозяин прочистил горло.

— Лиза, ты слишком много болтаешь. — Он поймал ее обеспокоенный взгляд и смягчил легкой полуулыбкой. — Но, как ни странно, меня это расслабляет.

— Это хорошо.

— Скажи, тебя прельщает бессмертие?

— Не знаю. — Румянец залил щеки. Слишком уж испытующий и нескромный мужской взгляд блуждал сейчас по ее лицу. — В Библии написано, что во времена Рая все были бессмертными. По мне так это довольно скучно. У каждой истории должно быть начало, развитие и конец. Плохо, если одна из стадий растягивается на тысячелетия, это может быстро наскучить. Разве нет?

Вздохнул. Сдержанно и осторожно, стараясь, видимо, скрыть какие-то переживания.

— Но ты ведь будешь меняться, Лиза. — В уголках его губ начала подергиваться улыбка. — Становиться мудрее, краше, а затем неизбежно начнешь увядать. Это крайне печально.

Лиза улыбнулась во весь рот.

— А вдруг это будет так прекрасно, что тебе придется взять свои слова назад?

Деймон покачал головой.

— Я видел подобное сотни тысяч раз. Посмотри на меня — на лице ни тени улыбки, когда говорю об этом. Ты просто молода и наивна, поэтому так рассуждаешь.

— Да. Ты — вечный. А я принадлежу мгновенью: живу и чувствую. — Лиза подвинулась на краешек кресла, заставив его сердце стучать быстрее от ее близости. — Все, что происходит, оно происходит со мной. Даже здесь, в твоем дурдоме, я переживаю мощное, яркое, великолепное, захватывающее меня целиком, мгновение. Это всего лишь миг, но он и ценен для меня своей краткостью. Он маленький, словно капля воды в океане, но отражает в себе всю полноту бытия. И это лучше, чем длить унылые дни, месяцы, годы, десятилетия. Так долго, бессмысленно, однообразно. — Улыбнулась, еле сдерживаясь, чтобы не потрепать его по руке, как старого приятеля. — Словно медленно тлеющий уголек, по сравнению с яркой вспышкой пламени, осветившей все вокруг своим жарким светом. Да, ты прав, я молода и наивна. Все, молчу-молчу.

— Напротив. — Дотянулся до своей трости, постучал по ней пальцами. — Мне есть над чем задуматься.

— Это все ерунда. Ты мне лучше скажи по секрету, — девушка подмигнула ему заговорщически, — есть ли жизнь после смерти?

Деймон поднял трость, рассматривая отблески, скользящие по ней в тусклом свете ночников.

— Каждый человек в своем бессознательном убежден в собственном бессмертии. Это — факт. А факт — самая упрямая в мире вещь. — Улыбнулся, кажется, сам себе. — И я не стану сейчас ничего говорить, дабы не отнимать заблуждение, услаждающее души живых.