Книга Мой личный монстр, страница 26 – Виктория Селезнева

– Начать стоит с моего детства. Меня растили мама и бабушка, типичная ситуация, на самом деле. Мало того, что жили мы бедно, как большинство детей девяностых, так еще и в одном из неблагополучных районов. У нас на улице было нормой, если ты не дошел до дома в целости и сохранности. Гопники, пьяницы, наркоманы – вся эта шушара, казалось, обитала именно рядом с нами.

Несмотря на это, мои мама и бабушка были интеллигентными и какими-то хрупкими. И нас как-то не трогали, их даже слегка уважала местная падаль. Но все равно я рос под прицелом преступности и к годам 12-13 я начал к ним присоединяться.

Я посмотрел на Олесю. Она сжимала в руках чашку, смотря куда-то вниз. Услышав, что я замолчал, подняла на меня взгляд.

– Что дальше? – тихо спросила она.

Убедившись, что ей действительно интересно, я продолжил.

– Сначала было мелкое хулиганство, я бы даже сказал шалости. Начал курить за гаражами, потом разбивали окна из рогаток, таскали с прилавков отвернувшихся продавцов сигареты и всякие сладости.

– Пока ничего страшного не слышу, – усмехнулся Олененок, – большинство мальчишек проходят через это.

Я улыбнулся.

– Это да. Потом на меня обратили внимание участники некой банды. Предложили поучаствовать в нескольких делах за неплохой такой гонорар. Такую сумму мама с бабушкой на двоих получали за полгода, примерно. У меня, конечно, загорелись глаза, и я решился на криминал. Даже в те годы я понимал, что это уже серьезно и если что, меня могут посадить. Но от этого моя крутость в моих же глазах даже повышалась. Дурак был, – усмехнулся я.

Олеся погладила пальцами мою руку.

– Ты же совсем ребенком был, это нормально, – тихо сказала она.

– Да, нормально. Нас ждало ограбление квартиры. По факту от меня требовалось только стоять на стреме этажом выше. На улице должен был быть еще кто-то.

Я задумался, вспоминая то время. Те условия, в которых мы росли, диктовали свои требования. Как много решает среда, как много решает социум. Мои родные хотели оградить меня от этого, но это сложно сделать, когда все вокруг пропитано криминалом.

– Знаешь, – вдруг переключился я, – те дети, которые росли с отцами, были меньше подвержены этому течению улиц. Я рос без отца, на все мои вопросы о нем мать отвечала мне банальными фразами: «Твой отец был хорошим человеком, просто не сложилось». Я ненавидел этого «хорошего человека», когда мои одноклассники в выходные ездили с отцами на рыбалку, а я курил со всяким сбродом за гаражами, опуская свою жизнь на дно.

Олеся поставила чашку на стол и прильнула ко мне.

– Ты участвовал в ограблении? – тихо спросила она меня, вернув к теме рассказа.

Я усмехнулся.

– Кто бы что ни говорил, но судьба иногда подкидывает такие переломные моменты в жизни, что не в одном сериале не могут придумать. Как, например, с тобой, – поцеловал ее макушку, вспоминая, как мы с Артемом звонили к ней в квартиру ночью, и ее осторожное «Кто?» Кто бы тогда мог подумать, во что выльется то дело.

Я почувствовал, что девчонка улыбается, прижимаясь ко мне теснее.

– А я не верю в судьбу, мне кажется, мы сами определяем свое будущее. Но то, как вы вломились тогда в мой дом, внесло сомнение в мое философское виденье мира. Вы кстати задержали преступника? – вдруг подняла на меня голову Олеся с неподдельным интересом.

– Да, задержали. Когда этому горе бандиту рассказали, что его палили через окна, он очень сокрушался.

– Действительно, представляю как ему обидно, – улыбнулась Олеся, прижимаясь ко мне. – Но ты не про это хотел сказать, когда говорил про судьбу, – снова вернула мне нить рассказа девушка.

– Да. Не про это. Я заболел. Жестко заболел ангиной с температурой 40, совсем без голоса и, прибывая периодически в бреду. Участники банды матерились, но заменили меня кем-то. Как я тогда страдал! Меня взяли на дело, а я так постыдно заболел. Мама, конечно, не знал причины моих метаний, думая, что это все из-за болезни. Видимо, за меня на тот момент кто-то вступился на небесах или еще где-то, послав мне ангину. Потому что через пару дней я услышал, как мама с бабушкой обсуждают какое-то происшествие. Из их слов я понял, что на их какого-то знакомого напали в квартире. Он должен был в этот день уехать на дачу, но неожиданно остался из-за того, что его кошке утром стало плохо. И он действительно ушел из квартиры, но не на дачу, а в ветеринарную клинику. А в это время воры полезли в жилье, будучи уверенными в том, что хозяина все выходные не будет дома. Как они просмотрели его возвращение – непонятно. Но факт остается фактом, он пришел домой, столкнулся там с грабителями и они его стукнули чем-то тяжелым по голове, не помню уже чем, а он бывший инсультник. В общем, он скончался на месте. К слову, сбегая, нападавшие вызвали скорую и оставили открытой дверь, но медики не успели. Преступников быстро нашли по горячим следам, собственно они и рассказали всю историю.

Я замолчал. Мне жаль было парней, хотели украсть дорогой телевизор, видеомагнитофон, возможно, какие-то украшения, а попали на непредумышленное убийство. Те, кто хоть раз побывал на зоне, возвращаются оттуда другими, даже если попали по глупости. Вот поэтому и жаль, я мог быть на их месте, будучи в принципе, адекватным подростком. И тогда сейчас было бы все по-другому. Совсем.

– Это была квартира, в ограблении которой ты должен был участвовать? – тихо донесся голос откуда-то у меня из подмышки.

– Да. Я это не сразу понял, как-то не принял к сведенью, подумал что-то типа «Бывает». Когда ты подросток, смерть кажется каким-то таким явлением, которое случается редко и только с незнакомыми людьми. Тебе это никогда не коснется. Но мое мнение изменилось, когда я, наконец, радостный после болезни выбежал во двор. И вот там-то до меня и дошла вся история, когда мне рассказали об аресте моих несостоявшихся соучастников ограбления.

– Ты испугался? – спросила Олеся.

– Не знаю. Я не могу сказать, что это был испуг. Это было осознание какой-то другой реальности. Оно надвигалось на меня медленно и очень болезненно. Я понял, что я мог бы быть причастным к убийству. Я мог бы сидеть в тюрьме. Моя мать могла рассказывать про смерть знакомого совсем в другом ключе, хотя она навряд ли об этом говорила бы, скорее всего, просто бесконечно плакала.

– И что ты сделал? – спросил Олененок, снова поднимая на меня свой взгляд. Слушает, даже не торопит перейти к рассказу про убойный отдел. Действительно, чистая и очень сочувствующая девочка. И как только у кого-то хватает дерьма в голове, чтобы ее пугать и морально давить.

Я почувствовал, что мои мысли опять пошли не в то русло и вздохнул, потирая виски.

Олеся, почувствовав мою волну негатива, прижалась ко мне еще крепче.

– Ты меня задушишь, – улыбнулся я ей.

– Прости, – тут же слегка отстранилась девчонка.

Я тихо засмеялся и прижал ее обратно к себе.